Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Отдав дань потустороннему, мы огляделись. Недалеко белели, словно кости морских животных, выброшенные на берег, пластиковые рёбра лежаков. Я отколол один из них от группы, колёсиками прочертив во влажном песке колею. Сложив на него одежду, отправились во вселенную дельфинов. Море оказалось тёплое. Обволакивало по-матерински нежно, поддерживая на плаву уступчивыми ладонями. Мы плыли черепашьим брасом, рисуя круги на воде, шёпотом делясь восхищением от ночного заплыва. Я перевернулся на спину, дав воде прильнуть к ушам. Бездонный купол неба вверху, многомерный, со звёздами, будто лежащими перед глазами, только протяни руку и можно их собрать, и будто пропасть под тобой, маяча вторым космосом за спиной, создавали ощущение полёта в плавно-покачивающейся невесомости. Вместе с ним инстинктивный животный страх, что что-то неведомое из глубин может взметнуться, обхватить, и утащить в пропасть, незримую для звёзд, обостряло пьянящее чувство опасности. Море что-то нашептывало загадочным голосом исполинов-китов, дружески обнимая тёплым покрывалом.

Наполненные эйфорией свободной ночной вселенной два человека стояли на пустынном берегу, как в день рождения мира. Чтобы согреться, я завернул Оксану в полотенце и прижал к себе. Она зашевелившись, высвободилась и прижалась ко мне. Влажная солёная кожа, ощущаемая будто собственная, от которой шли потоки жгучего наиприятнейшего тепла. Слипшиеся перевитыми жгутами волосы, холодящие грудь капельками воды, устремляющейся в наэлектризованный просвет между телами. Согревающее дыхание из прохладных губ, в роковой близости от меня и живые загадочные глаза, устремлённые чуть ниже моих — всё это привело ко второму восстанию Спартака, уже не стеснённому обстоятельствами вроде плотных джинс… Время потерялось в сладкой пелене морских и не совсем морских стонов…

С трудом приходя в себя, собирая по крупицам остатки разума после слияния с природой и друг с другом, мы стали собираться в обратный путь. Под аркой, в дозавтрашних объятьях и жарких поцелуях, время снова кануло в лету. Пробуждающиеся петухи, напомнили мне, что скоро начнётся новый жаркий солнечный день, и видение мягкой подушки неотвязно носилось перед внутренним взором…

В номере, когда я туда проник, приглушённо работал телевизор, мерцая искусственным неживым светом. Топчан Марио был пуст, курд ночевал у брата. Мустафа, свернувшись в причудливой позе распятого рестлера, слабо пошевелился.

— Бу ким..? Алекс..? Джага-джага? — спросонья, как заботливая бабушка, уже не чаявшая дождаться загулявшего внучка, забормотал сицилиец.

— Эвет, Мус.

— Нерде? — поинтересовался товарищ местом действия ночных событий.

— Пляж.

— Пляж. Оу! Супер?

— Супер, йя! Ийи геджелер, Мус! — пожелал я любопытному соседу вновь погрузиться в сон и сам припал к спасительной подушке.

В которой я встречаюсь с ангелом при жизни и не претерпеваю видимых метаморфоз.

Жизнь шла своим чередом. Работе не давало превратиться в рутину постоянное обновление калейдоскопа лиц отдыхающих, со своими характерами, манерой общения, поведения. Были и объединяющие их черты, что позволяло условно делить отдыхающих на группы. Возьмём, к примеру, девушек.

В основной массе, девушки в Турцию приезжают стайками по две, три, до пяти студенток-хохотушек. Со второго, третьего дня эти жизнерадостные особы становятся эпицентром веселья, собирая вокруг себя молодых, не склонных к излишнему занудству парней. Радостные визги от первого полёта на парашюте или от групповых покатушек на банане, разносятся на мили окрест. В зависимости от воспитания, предпочтений и количества предыдущих визитов, время неравномерно распределяется между баром, бассейном и пляжем. Разделяют, принимают непосредственное участие и иногда сами придумывают анимационные аферы. Любимые конкурсы: «столкни Мустафу в воду» и «экспресс-топлесс» — когда проигравшая в карты, фанты или дартс девушка подходит к барной стойке и методом показа грудного приданного предлагает ошарашенному бармену провести флюорографию без оборудования. Опасны для бармена, так как остаток рабочего дня он уже не трудоспособен и перед ним маячит угроза увольнения, и для упрыгавшегося за долгий день аниматора, попытками включить свидание с ним в послужной список, тем самым поставить очередную звёздочку на фюзеляж охотницы за боевыми трофеями.

Встречаются и девушки из классической прозы 19 века, прибывающие зачастую в сопровождении спортивно-настроенной тётки, которая с упорством посещает все фитнес-активити, таская с собой и племянницу, робкую и стеснительную поначалу. Девушка подолгу, отчаянно и безуспешно ведёт борьбу с вредным загаром. Потакает сгорбленности осанки и одержимости общей чахлости и запущенности, но, к концу отпуска, расцветает нежными переливами цветочной магнолии. Сама по себе угрозы не представляет, вследствие неумения пользоваться природной сексуальностью, в отличие от тётки. Помутневшая сознанием от фитнесса, спа-процедур и здорового воздуха, та в состоянии возомнить, что девушке не помешает познакомиться поближе с таким приличным, воспитанным, весёлым, знающим толк в зарядке, акве и йоге, похожим на кинозвезду — аниматором поближе, а там глядишь и дело к свадьбе.

Самые опасные представители класса парамлекопитающие это — горяченькие штучки — hotgirl. Некоторые могут спутать их с оторвами. Но различие между ними в том, что разумный аниматор — animаtore sapiens — никогда по своей воле не вступит в контакт с настоящей оторвой, создающей отдельный подвид — vooobsheblin otorva.

Горяченькие штучки подсознательно знают все барные и прибарные угодья, а также названия алкогольных коктейлей на любых языках. На этом их эрудиция заканчивается. Уже с момента подъёма, который происходит не раньше полудня, хотгёл находится навеселе, мозг выключен за ненадобностью, и ей ничего не стоит на глазах у всей почтенной публики и администрации, в ответ на твоё нейтральное приветствие, в восторженном прыжке неприлично обхватить торс ногами и повиснуть на шее со словами: «Алекс, вчера было офигительно классно. Давай сегодня ночью тоже погуляем. Джага-джага, так у вас это называется? Прикольно!»

Естественно, ты пытаешься её снять с себя, потому что много наблюдателей вокруг. Некоторые из них вооружены камерами и фотоаппаратами, а администрация вообще категорично не должна ничего такого слышать, неважно со вторых или третьих уст. А во вторых, Алекс живой человек и неспящие рефлексы, несмотря на ночное рандеву, могут вновь прорвать плотину, разрушить дамбу и сместить земную ось. Поэтому на ломанном турецком, в основном для менеджеров отеля, способных донести начальству о несанкционированном поведении аниматора, которое в свою очередь окажется визитной карточкой для увольнения, ты громко вещаешь на все трансляционные каналы отеля: