Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Итальянские мужчины озабочены своей внешностью едва ли не больше, чем их соотечественницы. Среднестатистический гетеросексуальный итальянец следит за модой, еженедельно посещает парикмахера, делает маникюр и даже пользуется блеском для губ.

Большая часть курортных турков выдаёт себя именно за жителей итальянского юга, выходцев из Сицилии, Калабрии или Сардинии. Как наш Мустафа, несмотря на то, что он вообще араб по происхождению. На них можно увидеть синие футболки с надписью «Italy» и часто встречаются цвета национального флага бывшей римской империи. Итальянские товарные бренды продаются чаще, а значит и подделываются лучше всего. Но также как и фальшивый товар «Adibas», турки выглядят жалкой копией рядом с истинными итальянскими мачо. Осознавая это европейское превосходство, они ведут себя с ними сдержанно и не настаивают на близком общении, никогда не заговаривая с ними первыми.

С немцами же они неизбежно любезны и доброжелательны. Наличие подрагивающего колечка хвоста, колотящегося по сторонам, взбивающего воздух при встрече с бюргерами, позволило бы точнее описать их радушное расположение. С ними турки не вступают в купле-продажные отношения по собственной инициативе. Шутливая перепалка служит для поднятия настроения у обоих, и стороны, удовлетворённые друг другом даже без свершения торговой сделки, расходятся.

Кого турецкие продавцы действительно побаиваются, так это славянских кумушек. Лишние пара дюжин килограмм, кислая физиономия, внушительный бюст 8-го размера, нацеленный как орудие массового поражения из-под безразмерной в плечах, но собранной в обтягивающие складки на боках, XXXXL футболки. С прилагающейся тележкой-оруженосцем в виде потеющего супруга, эти женщины из средней полосы или c Украины, которых мужья за глаза, шёпотом и после литра — второго, третьего, но никак не первого, называют — «бабы» — способны вогнать под прилавок даже самого отвязного торгаша горлопана. Вековое умение торговаться, переданное по наследству, плюс способность голоса подражать звукам строительных и слесарных инструментов, иммунитет ко всем торгашеским ухищрениям, мнимым скидкам и словам лести — превратили «бабу» в универсальное разоряющее средство ближнего боя. Слух, о вышедшей на шопинг-прогулку «бабе», моментально разносится по всем лавочкам, шопозинчикам и торговым точкам, которые экстренно закрываются на обед, а продавцы, под видом итальянских туристов, сливаются с прохожими. И горе тому незадачливому осману, замешкавшемуся в дверях. Вталкиваемый мощной грудью внутрь своей вотчины, он вынужден за бесценок прощаться с сумками от «Prados» армянского пошива, туфельками от «Gycci», сделанными на фабрике Чьяхавели в Грузии, и духами «Armyani» местного разлива. Магнитики, статуэтки и бусы забираются бесплатно «в придачу» и без возражений.

Подлинное бедствие наступало, когда в рейд отправлялась целая группа приезжих «баб». Торговый квартал в таких случаях вымирал, южный ветер таскал по тротуару обрывки газет, игриво похлопывал опущенными ставнями, тот, кто не сообразил приметить надёжное бабоубежище, притворялся впавшим в летаргический сон прямо на ходьбу, или, наскоро облив себя Diior-ом валился тут же на тротуарную плитку, притворяясь мертвецки пьяным.

Но в отсутствии опасности появления «баб» турки были весьма словоохотливы.

— Эй, земляк, ты откуда? — спрашивали они у робко передвигающихся новичков, отважившихся забрести на их территорию.

— Из Ульяновска.

— А, знаю. У меня брат там живёт. Давай, скидка, как земляк, хороший дам.

— Ты откуда? — пытались докопаться они и до Алекса.

— Из Гватемалы, — выдавал я первое, что приходило в голову.

— Гватемала, это что?

— Недалеко от Питера.

— А, знаю. У меня там девушка, тётя, мама, брат есть. Давай, иди сюда смотреть, скидка будет хороший.

Транспаранты с околорусскими надписями украшают витрины. «Ми гаварим паруски», «Родственникам Путина скидка 50 %», «Миняю всё на водку», «Есть пилмени! Иборсч!», — гласят таблички у ресторанчиков для изголодавшихся по национальной кухне туристов. Кое где предлагается бартер от подсевших на сушёную российскую рыбу средиземноморцев: «Ви вобла, ми пиво!»

Выходной для меня также был славен возможностью почувствовать себя внутриотельным туристом. Как правило, завтрак я пропускал, отсыпался. На обед сильно не налегал, чтобы пищеварение не мешало подремать часок на лежаке и поплавать в удовольствие. За плавательным удовольствием я отправлялся на территорию средней Розы, той, что через дорогу от главного корпуса и правее от малой, где мы квартировались. Днём отдыхающих, тешащих тело солнечными ваннами, было немного. 25-ти метровый бассейн располагался в окружении П-образного корпуса с трёх сторон, далее за ним шла лужайка с грушевыми деревьями, кроличий вольер, детская площадка из двух пластмассовых горок и бар, как же без него. Причём сам бар утопал в зелени и в тени, как спасительный оазис.

— Ичкелендэр не тавсийе эдебилирсиниз? — щеголял я знанием местного языка перед гостьями, с заманчивой перспективой обёрнутыми в тонкое полупрозрачное парео поверх купальников, коротающих дневное время за коктейлями. Я видел девчонок у себя на акве, но лично знаком ещё не был. Знакомый бармен Али, к которому я якобы обращался, с трудом, но понимал, что я интересуюсь, какой из напитков он мне порекомендует. Но вместо того, чтобы подыграть и по-человечески ответить на поставленный заученный вопрос, совсем не предлагал мне на выбор знакомые названия, а вместо этого наверное пускался в какие-то непонятные философские бредни или пересказывал прочитанную в детстве книгу, а может, делился опытом, как он трижды лишался девственности и намеревается повторить этот сомнительный подвиг в четвёртый раз. Вообщем выдавал какой-то пространный диалог, на который я кивал и улыбался, не понимая и 90 % слов.

Судя по тому, как он плотоядно поглядывал на девушек, снова и снова загибал три пальца на своих руках, и бесконтрольно разбавлял колу вискарём, последний вариант про девственный подвиг в его речи был предпочтительней. Шайтан их разберёт, без тюрджамана — переводчика-то. Я, не желая признавать, что не понимаю его тарабарщину и, делая вид, что мой словарный запас позволяет мне поддерживать светскую беседу, благодарил его за информацию, о чём бы она не была, и спрашивал, что новенького случилось:

— Тешекюр эдерим. Не вар не йок?

Этого Али казалось бы только и дожидался. Неостановимый, он болтал без умолку, и это бы и ничего, можно пережить, как радио с запавшей кнопкой выключения, но осман периодически что-то у меня спрашивал, бровями указывая на девушек. Я догадывался, чего он хочет. Чтобы я свёл их судьбы и тела воедино и от его имени пригласил на пляж. Кто-то уже распустил слухи среди персонала, что я ацкий мачо, но во-первых, сам я так не считал, а во-вторых — это вовсе не означает, что я мегасводник, или имею такие наклонности. Это я и пытался ему втолковать. Но Али не внимал голосу разума и моим уверениям, упрямо упрашивал меня пойти вместе с ним и этими девушками — неистово веря, что тогда успех его четвёртой попытке по потере целомудрия гарантирован.