Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Клеймо бабника меня не пугало, так как я не волочился за женскими юбками, а больше был похож на портного-кройщика, выбирающего предлагаемое сукно в товарном ряду. Поначалу популярность настораживала меня, я считал её неоправданно-завышенной, но человек способен адаптироваться ко всему. Я старался быть не заинтересованным в развязывании курортных романов, но среда довлела надо мной и обуславливала поведение. Кто я такой, чтобы противиться природному первоначалу.

Каждый аниматор мужского рода, если он хорош собой или по крайней мере не отвратителен обликом, является потенциальным объектом для съёма. А так как я выделялся своей активностью, ежедневно, по нескольку раз в день будоражил пляж и бассейн созывом на спортивные мероприятия, проявлял творческое безумие при создании развлечений, куралесил по полной не денег ради, а ради забавы и был на устах у большей части отдыхающих от мала до велика — то и количество девушек, рассматривающих меня в качестве почётного эскорта, превосходило мои более чем скромные запросы.

Я, лишённый такого повышенного спроса у себя на родине, не привыкший к такому повальному вниманию к персоне — решил не следовать велению древних: «Timeo danaos et dona ferentes». То есть, не бояться и не отказываться от предлагаемых «данайками» даров, просто правильно их принимать. Поступали предложения и от достаточно зрелых и обеспеченных дам-данаек, желающих продлить краткосрочный возраст любви и от молодых распутниц, которые считали, что некоторые услуги аниматора тоже включены в стоимость путёвки. Я руководствовался трепетным языком сердечной чакры и останавливал свой выбор на «данайках», к которым имел ощутимое влечение.

Сейчас меня заботил всё тот же вопрос. Где можно с пользой для тела, непринуждённо, качественно и безопасно провести время с очередной молоденькой барышней, набивающейся на свидание? Ютиться в её номере подобно бездомному путнику, опасаясь шорохов в коридоре и невольно ожидая стука в дверь с проверкой на наличие недозволенных гостей? Нет, мне нужно было что-то другое. Краем уха, я слышал истории от персонала про дикий пляж. Куда, если им улыбается фортуна, они отправляются по ночам.

И вот, в свой очередной выходной, я решил произвести разведку на местности. Наш отель один из крайних, предваряющий длинную цепь туристической мекки, этого застывшего, залитого цементом каравана архитектурного разнообразия, вьющегося до Кемера и там уже распадающегося на единичные ансамбли среди лавочек, магазинчиков, парков и жилых зданий. Перед нами располагается только Gul (гюль) отель, схожий по расцветке, строительному замыслу с Розой. Дальше идёт дорога на Анталию. Я решил по ней прогуляться и посмотреть, нет ли отвилок в сторону моря. За Гюль-отелем я обнаружил каменную арку, нависающую древним окаменением над проезжей частью. «Обнаружил» не совсем то слово, поскольку арка и раньше виделась мне, во время перехода через дорогу от главного корпуса к малой Розе, но как часть горизонта. За ней продолжалась дорога, а в сторону отмежевался пустырь с апельсиновыми садами, скрытыми от посягательств любителей цитрусятины колючим сеточным забором, тянущимся на несколько сот метров. Вдали возносились вверх минареты мечети, как мачта корабля посреди древесно-зелёных волн, в который она погружена. Вот откуда по вечерам доносилось пение муэдзина, похожее на искажённый глас, будто бы идущий из морской раковины. Красивый мужской баритон, словно многократно усиленный динамиками, разливался по побережью в вечернее время с целью призвать верующих к совершению намаза — молитвы. Для кощунственных личностей-агностиков вроде моей, это был колоритный фон, отзвуки восточной сказки. Нашлась и дорожная отвилка, не закатанная в асфальт и ведущая в песчаные дюны. В начале дороги были раскиданы дачные домики с приятными тенистыми садиками, состоящие из плодовых деревьев, виноградников, увивающих калиточные ворота и открытые веранды. От этой дороги в далече отходили тропки через наметённые столетиями песочные холмы, образуя спуск к дикому пляжу. Ага, понятно, где можно вкусить романтику запретных встреч.

Каждый выходной, кроме того, что он являлся священным днём будничного труженика, наполнял меня ностальгическими нотками. Не тормошимый суетой, я любил прогуляться вдоль отельного променада по тёплой плиточной мостовой, ведущей в Кемер. Овеваемый шалью полуденного знойного ветерка, я предавался воспоминаниям о северном городке, частых летних дождиках, переменчивой погоде, вспоминал его улицы, широкие проспекты с сурово-серыми анфиладами домов, усиливающими осенью за счёт унылого малокрасочного однообразия непонятную, рождающуюся в глубинах сердца, печаль. Вспоминал нежные берёзки, восторженно распускающиеся летом во весь ветвистый рост, тополя, щедрые на пух и дарующие прохладу тени в центре города. Городскую набережную, летом превращающуюся в разноцветный оживлённый муравейник. Вспоминал родных, друзей, занятых обычными, привычными для горожанина летними делами и работой. Между раздумьями и воспоминаниями поглядывал по сторонам, а посмотреть было на что.

Отели первой линии изобиловали разнообразием цвета и форм. Простенький «Anatolii», солнечная «Gelidonya», претенциозный «Maxim», протяжённый массивный корпус респектабельного «Kemer Resort», отдалённого от дорожного зрителя лужайками, орошаемыми газонами и теннисными кортами. Нависающие цокольные бастионы «Amara wing resort», перетекающие в волновой изгиб строения c пущенными по фасаду яркими цветочными насаждениями, сменяющиеся колониальными джунглями. Красивейшая архитектура Orange country, являющаяся копией одной из улиц Амстердама внутри. Обелиски, разноцветные европейские башенки и ветряная мельница — визуально выделяли этот элитный отель среди прочих.

По другую сторону дороги находятся трёхзвёздочные и менее именитые собратья, победнее венценосных родственников, не склонные к зодческим изыскам, более домашние. Вместо металлических неприступных копий оград они снабжены кирпичными с широкими просветами заборами. Кафешки, рыбные ресторанчики, шашлычки, с прейскурантом цен и наименованием популярных блюд дня на разных языках, разбавляют пространство между отелями.

Затем дорога приводила меня к самому Кемеру, и я уже впитываю в себя впечатления от торгового шума зазывал, ароматов свежей клубники, персиков, груш с уличных лотков, расставленные на повозках. Чувствую разгоняющую зной свежесть от фонтанной площади со струями воды, взлетающими из инженерно-технических скважин под ногами. Рассматриваю причудливые исторические сооружения. Те же исламские храмы — мечети, монументы, посвящённые освободителю Турции от захватчиков и просто архитектурные изыски. Всё здесь дышит беззаботной жизнью, от брусчатки, испускающей пар, до синевы неба, отражающейся от раскрашенных восточными орнаментами куполов. Жизнью яркой, праздничной, не склонной к унынию и меланхолии.