Хуан Мадрид - Считанные дни, или Диалоги обреченных

Рафа резко обернулся и уставился на Антонио. Тот сразу же почувствовал скрытую напряженность полицейского, жесткость его мускулатуры, сжатой, словно пружина, и готовой в любой момент расправиться в стремительном броске. Антонио бессознательно скорчился под его взглядом и замер на стуле.

— Что-то я тебя не припоминаю. Ты, наверное, новенький в нашем квартале?

— У меня рядом студия. Я тут живу.

— Прекрасно. А ну-ка предъяви документы. В темпе!

— Я не обязан предъявлять вам документы, и вы это хорошо знаете.

— Надо же! А я подумал, что ты один из сутенеров, которые выколачивают из девок деньги. Ошибочка вышла. Ты просто дурак! Живо предъявляй документы, пошевеливайся. Похоже, до тебя еще не дошло, с кем ты имеешь дело.

Пожилой полицейский вытащил дубинку и пошел на Антонио. Тот съежился еще больше.

— Наглость этого молодчика сильно натерла мне яйца, — прорычал он.

Рафо остановил его, перехватив руку с дубинкой:

— Не горячись, Матиас.

— Конечно! Если речь идет о наркоманах и прощелыгах, то им даны все права на свете. А нам нельзя и пальцем пошевелить. Нас может оскорблять любая шпана, и им все сходит с рук, да? — Он метнул налитые кровью глаза на Антонио. — Смотри не попадайся мне в темном углу. Кусок дерьма!

— Оставь его, Матиас! Не видишь — он просто цену себе набивает.

— Я вас не оскорблял. Кто всех здесь оскорбляет — так только вы. А я веду себя спокойно и закона не нарушаю.

Молодой полицейский прокашлялся и сказал:

— Не стоит с ним связываться, Матиас. Не пачкай о него руки.

Рафа легонько подтолкнул того, кого называл Матиасом, и заставил отступить на несколько шагов. Полицейский повернулся к Чаро, которая наблюдала за происходящим широко открытыми испуганными глазами.

— Если бы у меня была такая дочь, я бы ее убил. Пристрелил собственными руками. Клянусь Девой Марией, пристрелил бы не раздумывая. Грязная свинья, шлюха, наркоманка!

— За что вы меня обзываете? — Голос Чаро дрожал от обиды.

— Врываются в дом без разрешения да еще бесчинствуют, — встал на защиту Антонио.

— Ищешь приключений на собственную задницу? Ты их получишь. Значит, решаем так: если не хотите закончить дело добром, то мы можем невзначай найти тут наркотики. Как вам такой расклад?

— Я так и не понял, чего вы, в конце концов, добиваетесь? Вошли сюда противозаконно, буквально вломились без ордера на обыск. Я прошу вас покинуть этот дом от имени хозяек квартиры.

— Да, да… Уходите! — вторила ему Чаро.

— Уверен, здесь целый вагон наркотиков. Хотелось бы знать, на какие деньги вы их покупаете? Неужто где-нибудь трудитесь?

— Этот сеньор — фотограф и журналист. — Чаро показала на Антонио. — Он работает в издательстве.

— Я действительно фотограф и имею непосредственное отношение к прессе. Если вы сию же минуту не уберетесь, я заявлю на вас дежурному судье.

Антонио поднялся со стула. Он вновь почувствовал на себе испытующий взгляд Рафы. Тот смотрел на него с любопытством, словно прикидывая в уме, стоит ли воспринимать его слова серьезно. Потом подошел и положил ему руку на плечо:

— Отлично. Давай, заяви на нас судье.

— Я имею свои права.

— А я — свои. Двигай за нами.

Они направились к дверям.

Чаро подалась вперед.

— Антонио, — закричала она. — Куда ты?

Антонио обернулся:

— Не волнуйся, я скоро вернусь.

Они вышли из студии, однако молодой полицейский не двинулся с места: он спокойно стоял в дверях и смотрел на девушек с сожалением.

— У вас есть семья? Мать, отец? Посмотрите, как вы живете — точно свиньи. Мы против вас ничего не имеем, а вы так себе ведете. И не стыдно?

— Хочешь, я тебе отсосу? — бросила Ванесса. — Бесплатно. Хочешь?

Чаро хихикнула.

— Эх вы! Я хотел с вами по-человечески, а вы в ответ такие гадости.

Ванесса привстала на кровати.

— Не бойся, легавый. Ты не первый и не последний. И всем понравилось.

— Пожалуйста, уйдите… — взмолилась Чаро. — Мы должны встать.

— Она без трусов, — объявила Ванесса. — И никогда их не носит. Хочешь взглянуть, парень?

Ванесса сделала попытку сорвать с Чаро одеяло, и девушки сцепились в постели в притворной схватке. Ванесса с удовольствием выставляла попку, обтянутую дырявыми трусами из дешевого хлопка, но так и не смогла оголить подругу.

Полицейский неодобрительно покачал головой.

— С вами можно разговаривать только дубинкой. — Он плюнул и вышел вон.

Чаро ждала у дверей полицейского участка. Когда Антонио вышел, девушка крепко взяла его под руку, и они пешком поднялись по улице Луна до Сан-Роке. Потом спустились к площади Второго Мая.

— Телевизор унес Лисардо и продал, — сообщила ему Чаро. — Я не виновата.

— Проклятье! Как ты могла позволить?

— Лисардо нашел нам выгодное дельце на сегодняшний вечер. Заработаем деньжат, и я тут же возмещу тебе стоимость телевизора. Обещаю.

— Вообще-то он довольно старый, — неуверенно ответил Антонио.

На улице сгущались сумерки, до наступления темноты оставались считанные минуты. Чаро не надела лифчика, и Антонио чувствовал, как при каждом движении ее грудь терлась о его локоть. Они долго шли молча. Время от времени Чаро бросала на Антонио вопросительный взгляд и еще теснее прижималась к его боку.

На Пласе они заглянули к Пако выпить пива. Терраса была забита до отказа. За столиками сидели целыми семьями с чадами и домочадцами, между ними колыхалась и гомонила толпа, сбивая в одну кучу и степенных завсегдатаев, и шумную юркую молодежь, одетую в кожаные куртки и тяжелые ботинки. Все хотели насладиться последними погожими деньками. Скоро зарядят нудные осенние дожди, и тогда — прощай открытая терраса Пако.

Чаро обратилась к Антонио:

— Ты вел себя великолепно, просто чупи! Ванесса — так та не поверила собственным ушам. Ловко ты их отбрил.

— Рафа все про вас знает, Чаро. Знает, что Ибрагим побывал в вашем доме и что вы собираетесь купить у него пять граммов кокаина. Меня это сильно беспокоит.

— Ничего удивительного. Ибрагим у них на заметке. Полиция ходит за ним буквально по пятам, особенно Рафа. Он у них там то ли инспектор, то ли комиссар, точно не знаю. Знаю только, какую трепку задал ему недавно Ибрагим, поэтому Рафа точит на него зуб. Их вражда ни для кого не секрет, весь наш квартал в курсе.

— А как ты объяснишь дело с пятью граммами? Мне это кажется подозрительным. Должно быть, у Рафы есть осведомитель, который снабжает его детальной информацией о том, что делает и даже чего не делает Ибрагим.

— Стукач, говоришь? Кто же он такой?

— Понятия не имею, однако полиции все известно. Впредь будьте осмотрительнее.

Чаро кивнула головой и задумалась, потягивая пиво мелкими глотками.