Залман Шнеур - Дядя Зяма

— А на тарелочках, дитя мое… на сластях будешь ты, будешь ты спать… То есть, наоборот, подушечку будешь кушать… То есть…

Когда Ичейже, Зямин единственный сын, впервые уехал на чужбину, в доме стало тихо и пусто. Тетя Михля вздыхала и в ожидании почтальона проглядела все глаза. А обе сестры, Гнеся и Генка, сидели и, не разгибаясь, вышивали бордовую бархатную салфетку для мацы. Вдруг взялись за эту работу как раз в летнюю жару [95] Праздник Пейсах отмечают весной. Автор подчеркивает, что девочки, не зная, куда себя деть, стали вышивать ненужные летом салфетки. . Видно, сердце-то ноет…

Первые письма единственного сына из Варшавы были полны похвальбы. Квартира у него, естественно, царская. И «место» он тоже получил, в табачном магазине. Правда, пока платят только десять рублей в месяц, и ему не хватает всего каких-нибудь пятнадцати-двадцати… Но это все — неважно. Главное — Варшава! На улицах здесь продают финики, которых в Шклове можно отведать только на Хамише осор [96] Пятнадцатый ( др.-евр. ) — имеется в виду пятнадцатый день месяца шват, Новый год деревьев. В эпоху Иерусалимского храма плоды, созревающие в Стране Израиля после этой даты, считались при исчислении десятины урожаем следующего года. В этот праздник принято вкушать плоды, произрастающие в Стране Израиля. В Европе такими доступными плодами были сушеные финики. , и арбузы, которые в Шклове нужны только для того, чтобы сказать над ними Шехейону на второй день Рош а-Шоне. Когда-нибудь, когда он начнет зарабатывать больше, пришлет с оказией прессованных фиников. А пока просит выслать ему двадцать рублей, ему их как раз не хватает. Больше не нужно… И полдюжины носков, потому что местные, варшавские носки такие, что раз наденешь и сразу выбрасываешь…

Тетя Михля таяла от удовольствия, которое ей доставляли известия об успехах единственного сына. Сразу послала ему двадцать рублей и полдюжины нитяных носков, а в письме спросила, остались ли еще сласти, что он взял с собой. Если нет, она ему пошлет посылку…

От Ичейже прибыл сердитый ответ без благодарности за носки и за деньги: зачем ему морочат голову насчет пряников? Мало, что ли, он натерпелся в пути от байкового одеяла с «начинкой»… Или, может, в Варшаве не хватает кондитерских со всяким добром, которого в Шклове никто и в глаза не видел? Здесь есть, например, пирожные со взбитыми сливками, пончики с вареньем, а еще штрудели, такие, что сначала слой пряностей в масле, а потом слой крема и слой шоколада… Может быть, его когда-нибудь оставят в покое со шкловскими сластями? Наконец он вынужден рассказать правду. Зашитые в одеяло сахарные пряники он даже не довез до Варшавы. Уже в кибитке Сендера-извозчика от них ничего не осталось. В вагоне, не доезжая Бриска [97] Еврейское название Брест-Литовска. , он распорол этот мерзкий тюк с одного бока и высыпал всю труху в окно. Сыпалась какая-то смесь из желтой муки с чем-то вроде фарфелах, похожая на толченую яичную мацу [98] Маца с яйцом не может быть использована во время сейдера, но ее выпекают как лакомство для пасхальной недели. . Раньше он не хотел писать, но раз ему надоедают — он вынужден сказать правду…

Тетю Михлю бросило в пот. Ее охватило острое чувство стыда. Кроме сердечной обиды за выброшенную выпечку, за напрасные старания и труды, она к тому же почувствовала себя опозоренной перед сыном, перед его городской гордостью. Выходит, что она, простая шкловская баба, хотела состязаться с варшавскими кондитерами? Нет, это с ее стороны всего лишь местечковая самонадеянность…

А Гнеся и Генка с их девичьим воображением сразу много чего вычитали в письме брата о варшавских вкусностях. И в тот же день все их шкловские подружки уже знали о том, что в Варшаве, кроме арбузов и прессованных фиников, едят штрудели с всевозможными кремами и пончики с вареньем. Распространился слух, что Ичейже в Варшаве живется хорошо, что он прямо в золоте купается. И что не сегодня-завтра от него… прибудет посылка с прессованными финиками.

Однако прошли месяцы, а прессованные финики от единственного сына так и не прибыли. Наоборот, Ичейже еще несколько раз просил выслать ему несколько рублей, еще полдюжины носков и четверть дюжины рубашек… О польских вкусностях он совсем перестал писать. Написал лишь о том, что посреди Варшавы есть сад [99] Имеется в виду Саксонский сад, общедоступный городской парк, в который, однако, не пускали евреев в традиционном платье. Так как в губерниях черты оседлости, в отличие от Царства Польского, ношение традиционного платья было запрещено евреям еще в середине XIX в., то литваки выглядели в Варшаве «европейцами» в гораздо большей степени, чем польские евреи. с прудом величиной почти со Шкловский разлив. И вот в этот сад не пускают польских евреев в каскетках и капотах. А литваков в шляпах как раз пускают. Его, Ичейже, разумеется, пускают… А еще в этом саду есть театр, в котором играют «Наталку Полтавку» [100] Комическая опера украинского композитора Н. В. Лысенко. , и вечерами слышно, как там аплодируют «браво».

Тетя Михля читает об этих чудесах, посылает рубашки и деньги и тает от удовольствия.

Но когда дядя Зяма вернулся из Нижнего без ящиков и с пачкой ассигнаций во внутреннем кармане пиджака, он первым делом надел очки и прочел подряд все письма от единственного сына. Потом снял очки, медленно положил их на прочитанные письма, потер ладони и сказал просто так, ни к кому не обращаясь:

— Этого зазнайку следовало бы выдрать.

— Папа! — удивились Гнеся и Генка.

— Что ты к нему опять придираешься? — поддержала их тетя Михля.

— Что это вы разволновались, дети? — обратился к девушкам Зяма. — Он, между прочим, там вовсе не пампушки кушает.

— Ну, откуда ты это взял, откуда? — тетя Михля заступается за своего единственного сына.

— Оттуда, — хладнокровно отвечает Зяма. — То, что в Варшаве едят арбузы с финиками, еще не повод посылать деньги этому твоему добытчику. Хватит…

После этого разговора письма от единственного сына стали короче и приходили реже. О варшавских чудесах он вовсе перестал писать. Только просил денег. Вначале сердился. Потом, когда узнал, что отец уже вернулся домой и не разрешает высылать деньги, стал более сдержанным. Почти просил. Зяма оставался тверд как камень. Но тетя Михля тайком время от времени посылала сыну несколько сэкономленных пятиалтынных. Этого, видимо, не хватало, потому что письма стали еще короче и суше. А Зяма после каждого письма бросал словечко-другое:

— Глянь, да там уже «остывший цимес» [101] Выражение «остывший цимес» означает, что дела идут неважно. .