Веркор - Избранное [Молчание моря. Люди или животные? Сильва. Плот "Медузы"]

Наш век сотрясали трагедии. Обрушивающиеся на человека. Выжигающие человеческую душу. Сколько иллюзий, лживых обещаний, разочарований, покаяний, снова надежд и отчаянных инвектив против тех, кто обманывал, и мучительных укоров себе, обманувшимся. Веркор принадлежит к не слишком многочисленной породе рыцарей, тех, кто во все времена самоотверженно устремляется на борьбу со злом и насилием. «Писатель должен быть прежде всего смелым и при всех обстоятельствах говорить то, что думает, какой бы ни была расплата за его откровенность. Таков первый догмат веры моей профессии», — заявляет Веркор. И сейчас, на пороге девяностолетия, этому рыцарю не в чем себя упрекнуть. Каждый шаг его в жизни и в искусстве — поверялся камертоном совести. Один мужественный поступок следовал за другим, не менее мужественным. Начиная с той тревожной предвоенной поры, когда он участвовал в сессии Пен-клуба в Праге, за несколько месяцев до вторжения туда войск фашистской Германии, и предложил включить в резолюцию осуждение антисемитизма. Разгорелись дебаты. Даже председатель — Герберт Уэллс — выступал против, опасаясь «оскорбить соседнюю страну», да и чешское правительство, гостеприимно принявшее членов Пен-клуба… Удалось внести лишь строчку об осуждении расизма. Но отныне Веркор был исполнен решимости слушать только голос своей совести.

Тогда он был известен как художник-график Жан Брюллер (родился в 1902 году, в Париже), выпустивший несколько книг и альбомов, где тревожные видения («Двадцать один рецепт насильственной смерти») постепенно вытеснялись размышлениями о смысле бытия. «В рисунках моих — галлюцинации, проза — прозрачна», — скажет позднее Веркор.

Война застала Жана Брюллера на плато Веркор, где позднее развернулись сражения между оккупантами и партизанами. Потрясенный капитуляцией Франции, исполненный решимости бороться против немецких захватчиков, он совершает еще один мужественный поступок — вместе с друзьями в 1942 году создает подпольное «Полночное издательство», которое выпустило за годы фашистской оккупации более тридцати книг: Арагона, Мориака, Маритена, знаменитую антологию, составленную Элюаром, «Честь поэтов». Но первой в «Полночном издательстве» была напечатана написанная Жаном Брюллером еще в 1941 году повесть «Молчание моря». Выбран псевдоним — Веркор. Начались опасные будни подпольной борьбы.

Если каждая литературная эпоха имеет свои символы, то для эпохи Сопротивления это — «Свобода» Элюара, «Розы и резеда» Арагона, «Молчание моря» Веркора. «Молчание моря», более чем через тридцать лет писала «Юманите», «прозвучало в молчащей литературной Франции как резкий всплеск флага под внезапным порывом ветра, и все, кто способен был к сопротивлению, не могли не устремить на него свой взгляд».

Сразу после войны Веркор пытается осмыслить не только причины зверств фашистов, но и ненависть, ими порожденную. «Вот что они сделали с нами» называлась статья Веркора 1944 года, исследующая эту тему. Став председателем Национального Комитета писателей, возникшего в подполье, Веркор скреплял своей подписью каждый протест против посягательств на человеческую жизнь и свободу — и в канун казни супругов Розенберг, и в дни, когда бросали в тюрьму Жака Дюкло, Андре Стиля или Анри Мартэна. Он ведет трудную борьбу на два фронта против тех, кто хотел бы предать память жертв, и против тех, кто во имя этой памяти совершает новые несправедливости. Выступление против начавшегося в Венгрии процесса Ласло Райка, резко отделившее Веркора от многих товарищей по подполью, было еще одним мужественным поступком. В ноябре 1956 года в печати появилось составленное Веркором и подписанное несколькими французскими писателями открытое письмо, осуждавшее введение советских войск в Венгрию. «Самое мучительное, — говорилось в нем, — видеть, что тот, за чьи идеалы ты боролся, поступает чуть ли не так же, как тот, против кого ты боролся». В то же время Веркор обращается к французским интеллигентам с просьбой «не порывать с советскими писателями, а помочь им поднять свой голос». Неожиданно для многих, предпочитавших бойкот, Веркор в мае 1957 года приезжает в СССР, сопровождая выставку французской живописи. Нужны встречи, контакты, взаимопонимание.

Но в том же 1957 году выходит книга Веркора «Р. Р. С.» («Pour prendre conge» — смысл названия: «Почему я ухожу»), где писатель, собрав свои публицистические выступления послевоенных лет, объясняет, почему не хочет больше сидеть в президиумах, представлять ту или иную организацию или идею. В 80-е годы он полушутя скажет, что с той поры наблюдает «за историей с балкона», ни во что не вмешиваясь. Однако это было не совсем так. События, происходящие в мире, не могли не тревожить его, не вызывать отклика. В своей декларации «Гитлер выиграл войну», опубликованной в 1972 году, Веркор писал: «Гитлер проиграл войну на поле боя, но выиграл в душах, в сердцах людей», — так заострил писатель свою мысль о недопустимости борьбы с инакомыслием при помощи армий, танков и пушек — на каком бы континенте, при каком бы общественном строе это ни происходило — в Чили, Кампучии, Алжире или Чехословакии.

В ноябре 1969 года Веркор, как почетный председатель Национального Комитета писателей, вместе с другими своими коллегами, подписывает манифест, начинающийся вопросом — «Неужели великие писатели всегда опасны?». «Исключение Солженицына из Союза писателей, говорилось далее в манифесте, — не просто вредит Советскому Союзу. Этот акт подтверждает то представление о социализме, которое распространяют его враги… Хочется предупредить советских собратьев — и тех, кто молчит, и тех, кого вынуждают говорить, и тех, кто напрямую связал свое имя с действиями, в которых трудно не видеть отражение недавнего прошлого: разве не знают они, что подписи их предшественников, одобрявших подобные исключения ранее, давали карт-бланш палачам?.. И все-таки мы надеемся, — завершается манифест, — что лучшие умы того народа, которому мы обязаны зарей Октября и победой над фашизмом, смогут осознать, какое свершается зло, и остановить его».

Был и еще ряд страстных публицистических выступлений Веркора. Например, предисловие к документальной книге о фашистских зверствах «Довольно лгать!» (1979), где протест против войн, призыв к мирному решению конфликтов сопрягается опять с анализом сущности фашистской идеологии и «фашизации сознания». Или «открытое письмо издателю», озаглавленное «Двойное убийство» (1981) и взывающее к совести тех, кто в новых исторических условиях, когда стало чуть ли не модным прославлять Гитлера, готов считать компрометирующим самый факт участия того или иного писателя в антифашистском Сопротивлении.