Андрей Левкин - Вена, операционная система

Да, вот что выяснилось вчера во второй половине дня: в Вене другие русалки, не российские: у них тут по два хвоста, которые начинались от таза, но бедра были еще без чешуи, кожа переходила в чешую только к коленям. Так это, во всяком случае, было у трех русалок фонтана в пассаже возле Ам Хофа. Все это излагается потому, что U3 скучна – от «Фолкстеатра» так и идет под землей («Neubaugasse – Zieglergasse – Westbahnhof – Schweglerstrasse…»), ничего не увидишь. Только перед «Оттакрингом» вылезает в щель на улице. «Оттакринг» – это уже возле гор. Да тут все конечные, наверное, возле гор.

Снова, конечно, пересадка на S-Bahn. Каменный виадук, по нему дальше едут электрички. В виадуке сбоку от проезда мастерская с вывеской «Grabsteine», что дословно будет надгробные камни. Напротив нее, на углу дома, закругленном, и по этому закругленному углу – Buchdruckerei. Район не новый, явно еще позапрошлого века. Дома тут или белые, или светлые, а если темнее, то розовые – как вот эта типография.

Район выстроен вдоль Талиаштрассе, идущей куда-то к горам. Она оснащена всем, что положено главной улице отдельного района. Табак-Трафик, аптека, парикмахерская, товары для животных, предвыборные плакаты, в той или иной мере искаженные циническими дописками и конкурирующими наклейками поверх (тут сейчас городские выборы). Белая церковь с оранжевыми крышей и башней, на ее стене вдоль тротуара приделан лозунг-плакат, растяжка с надписью черным по желтому «GOTT BEGLEITET DICH», то есть – сопровождает тебя. Временный плакат, что ли к Остерну вывесили, не сняли – Пасха тут уже 4 апреля была. Сквер со спортплощадкой и множеством свежежелтых кустов. «Putzerei», то есть чистка. Евангелическая церковь и ее община в обычном жилом доме. По Талиаштрассе ходит трамвай, несколько маршрутов. На первом же перекрестке, с Маролингерштрассе, они расходятся налево-направо, один идет дальше прямо, но и там рельсы вскоре уходят направо – это уже поворотный круг «двойки».

С левой стороны большое белое здание с газоном перед ним и табличкой «Haus Liebhartstal». Судя по объявлениям на застекленном стенде сбоку, это что-то вроде резиденции для престарелых или неизлечимо больных. Они тут были, да: не очень-то дряхлая старушка находилась в добром расположении духа и, стоя на дорожке, ведущей в сторону входа в Haus, оживленно и даже весело разговаривала с каким-то полным человеком. А потом не спеша пошла на своих костылях к дому.

На следующем строении имелась пара мемориальных табличек – одна в честь некоего деятеля социалистической партии Оттакринга Киселы – дом назван в его честь, о чем сообщалось на брандмауэре на уровне второго этажа: Karl Kysel – Hof. Другая табличка уточняла, что дом построен для венской общины в 1967–1969 годах бургомистром Бруно Мареком. На первом этаже дома с той стороны, что ближе к Haus Liebhartstal, магазин похоронных принадлежностей и прочей атрибутики. Все это выставлено в больших витринах. Недешевые, в общем: фонарики или прозрачные футляры для свечей на могилу – под 500 евро, бронзовый ангелочек примерно в ту же цену. Еще есть сложенные в мольбе или молитве руки: одна пара как бы бронзовая, другая – серебристая. Видимо, алюминий. Стоят 95 евро. Ну, в профиль, что ли, плоские такие ладони. Хозяин лавки Jozef Schulter сейчас не работает, потому что он в урлаубе с 29 марта по 11 апреля, а сегодня 8-е. Рядом, столь же логично, магазин, где продают венки, которые лежат на тротуаре, точнее – в проходе вдоль дома.

Чуть поодаль, на другой стороне – особняк поменьше, с такой же вывеской, но с указанием, что это второй корпус Haus Liebhartstal. Дальше в сторону гор дома становятся ниже, и это уже и не дома, а особняки, между которыми торчит некоторое количество серийных построек начала 1960-х, с виду приличных. И вот может ли в таких обстоятельствах возникнуть новое место привязки? Или его и не надо? Или в самом деле купить тут квартиру? Нет, в Оттакринге хорошо, но квартиру здесь не хотелось. Вовсе не из-за пенсионерских дел, они-то как раз умиротворяли. Мне, наверное, лучше, когда природы не слишком много, а тут она надвигалась в виде этих гор и какого-то районного простора.

Я пишу эти слова – вот конкретно эти – в сквере, сбоку от Талиаштрассе, метрах в двухстах от метро. Сквер большой, это будто даже площадь со сквером. Еще здесь спортплощадка, деревья, детский угол с присущим ему инвентарем. В другом углу полукругом вкопаны пять скамеек, а перед одной из них – чрезвычайно удобный по высоте и отдалению от средней лавочки – стол. Лавочки полукругом – то есть никаких шахмат, домино или иных друг напротив друга у них тут не предполагается. Фактически письменный стол, разве что со щелями между досок. Гладкий, отлакированный, с разными надписями, сделанными фломастером. Судьба моя в данный момент отчетливо зависла в воздухе – не частная, конечно, что с ней сделается в моем возрасте. А вот, что ли креативная. Должно все-таки найтись место, которое прекратило бы мое зависание относительно желаний – не социального характера, конечно, а тоже креативных. Впрочем, и социальных тоже. Что-то ведь должно произойти, не может же так быть, чтобы я в этом состоянии завис навсегда? Собственно, как раз очень даже может, но в отсутствие соответствующего навыка или привычки теперь неуютно.

Да, это уже путаница: исходная тема была другой. Означает ли это социальное зависание, что граница окаменения уже пройдена и это социальная бесчувственность – первое, что встречает тебя по ту сторону? Не стратегическое, а немедленное бытовое последствие? Было бы логично, но этого как-то мало. Предполагалось, что перемена вызвала бы более экзистенциальные последствия. Хотя кто же знает. Но все равно ощущалось, что из того, что предполагалось, не произошло ничего. Хотя это могло быть и началом процесса – типа предыдущие драйверы сейчас удаляются, потом зальют новые, OS установится и – упс! & вау! – начнется новое небо со всем прочим новеньким.

Птички тут поют. А местные люди называют район так: O.T.K. – они пишут это на всех поверхностях. Причем им гордятся, потому что к «О.Т.К.» дописывают «ist the best of world» – уж как умеют.

Потом я где-то поел, ненадолго заехал полежать в пансион и отправился в Зибенхиртен, «семь пастухов», что ли? Для разнообразия пошел пешком по Нойштифтгассе до «Талиаштрассе» – здесь это не улица, а станция метро на Гюртеле, от которого Талиаштрассе, уже как улица, начинается и уходит в Оттакринг. Также цель пешей ходьбы состояла в том, чтобы увидеть местного и последнего (ну, последнее, что он построил) оттовагнера по Нойштифтгассе, 40. А это оказалось совсем рядом – дом замыкал тот квартал, который начинался за спиной Августина и к которому относился дом со «Спейс инвэйдерсами» и кожником Бадлом. Этот оттовагнер оказался лаконичным и аскетичным. Шесть этажей, он светлый – примерно бежевый. Фасад по Нойштифтгассе и чуть за угол немного украшен по первым двум этажам: черные вытянутые прямоугольники между окнами второго этажа и сплошные черные плитки по первому. Что ли какие-то пластины, каждая из которых наглядно прибита четырьмя светлыми декоративными гвоздями с выпуклыми шляпками. А что до его, оттовагнера, квартиры, то не уверен – устроил ли он ее себе и тут: очень все же улица жесткая. Узкая. Шестиэтажные дома. Ни деревца, пыльная – и вот, устроиться тут? Впрочем, одна квартира там выделялась, так что вполне могла быть авторской: на боковой стене с краю, с третьего по шестой этаж имелось единственное окно на третьем, и вся эта часть дома заключена в аккуратную рамочку. Сверху под рамкой, то есть под самой крышей, выложены мощные угловатые черные буквы, вот так: