Стив Дьюно - Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя

Ночью, хотя прежде он никогда со мной не спал, Лу тихонько забрался на постель и свернулся калачиком рядом. Проснувшись, я обнаружил у себя на плече его лапу, а морду – у своего носа. Стоило открыть глаза, и он принялся меня вылизывать.

— Фу! — Я попытался утереться, но покрывало было мокрым и все в шерсти. Но в последний момент я все же передумал его прогонять и разрешил остаться. Он улегся обратно со вздохом. Мне кажется, он впервые за свою жизнь осознал, что я не какое-то мифическое божество, а простой смертный, из плоти и крови.

Много лет спустя выяснилось, что на этой разгрузке я заработал себе смещение двух поясничных дисков. Боль в спине отныне стала моей постоянной спутницей, но именно благодаря ей я и решился воплотить в жизнь план, который вынашивал уже какое-то время.

Через неделю после приезда Нэнси устроилась на работу в крупную страховую контору в Сиэтле, на более высокую зарплату, чем была у нее в Лос-Анджелесе. Задерживаться в компании Маринелли мне больше не было никакого смысла.

— Как думаешь, ты сможешь жить со мной и с Лу постоянно и чтобы никого из нас не убить? — спросил я у нее. Квартира с каждым днем приобретала все более обжитой вид.

— Я никогда не смогу убить Лу, — ответила она.

Деньги мне, конечно, были нужны, но я точно знал, что если задержусь в конторе Билли еще хоть на неделю, то закончу свои дни либо в инвалидной коляске, либо в сумасшедшем ломе. Я любил его как брата, но работать на него было хуже, чем учиться водить машину у своего деда.

И тогда пришел черед Большого Плана. Еще в Лос-Анджелесе я выяснил все что мог о лицензированных школах обучения собак по стране, и оказалось, что одна из них расположена как раз в Ботеле. Она называлась «Академией собаководства» и считалась довольно престижной. Ее основателями были Джек и Колин Макдэниелы, они же там и преподавали. Если сулить по отзывам, академия бралась за самых сложных собак, от которых отказывались все остальные: агрессивных, запуганных, стремящихся доминировать, невротичных, больных – они не отказывали никому и брались за задачи самой высокой сложности. Владельцы привозили сюда проблемных собак отовсюду. Для многих академия становилась последним шансом на спасение: если и здесь с собакой ничего не удалось бы сделать, хозяева были готовы на эвтаназию.

Основным «тайным оружием» академии был интенсивный месячный курс обучения с проживанием, благодаря которому во все аспекты жизни и поведения собаки вносились нужные коррективы. В самых сложных случаях собаку на этот срок полностью разлучали с хозяевами и домашним окружением, где сформировалось и закреплялось неправильное поведение. Если можно так выразиться, собаки проходили полную «перезагрузку»: их заново обучали хорошим манерам, общительности, послушанию и положительному взаимодействию с людьми.

Пройдя первичную диагностику и оценку, каждая собака получала личного тренера, который осуществлял за ней постоянный присмотр. Несколько дней такой тренер работал с собакой в одиночку, на постоянной основе, а затем вносил ее в общий график, чтобы собака каждый день работала с другим человеком. Таким образом собаке внушалось, что хорошие манеры должны относиться не только к избранным двуногим, но ко всем людям без исключения.

Однако это был не просто собачий тренировочный лагерь. Даже самые хорошо обученные псы на свете могут быть непоправимо испорчены владельцем, у которого недостает знаний или желания заниматься с питомцем. Поэтому хозяев тоже следовало обучать. Они приезжали раз в неделю и изучали основы дрессировки и анализа поведения животных. Им объясняли, как поддерживать и закреплять те навыки, которые получит в академии их пес. Месяц спустя и собака, и ее хозяева были готовы начать новую жизнь.

— Но ты же не можешь просто так туда прийти и попроситься на работу, — сказала Нэнси.

— Почему?

— А опыт? А резюме?

— Вот. — И я потрепал Лу за ушами.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты когда-нибудь видела более умного и воспитанного пса?

— Нет.

— А кто его учил?

— Ты и моя мама.

— Вот тебе и доказательство, что у меня есть потенциал. Если бы ты хотела нанять фотографа, ты бы первым делом смотрела его портфолио, верно?

— И это Лу? — спросила она.

— Да. Он доказывает, что я могу обучать собак. Если ребенка привели в класс в наручниках, а выходит он оттуда с дипломом, значит, учитель чего-то стоит, так?

— Как в тюрьме?

— Я серьезно.

— Если серьезно, то ты, конечно, умница. Но и он тоже. Так сколько в этом твоей заслуги, а сколько его?

— Вот это я и хочу выяснить.

На подъездах к Академии собаководства создавалось впечатление, что ты попал на территорию монастыря. За высокой кирпичной стеной и пустующей будкой охранника раскинулась территория площадью в добрых двенадцать акров, с зелеными лужайками, обсаженными кипарисами и лиственницами. Я разглядел огороженные площадки для занятий, для выгула, домики для проживания. Здесь было очень тихо и спокойно.

Мы с Лу заехали в ворота и добрались до главного здания. Я не просил о встрече, только позвонил, не представляясь, и уточнил, будет ли сегодня в офисе Колин Макдэниел. Она оказалась на месте, и потому волей-неволей ей пришлось знакомиться с незваными гостями: умной и хитрой калифорнийской дворнягой и самонадеянным ньюйоркцем, решившим начать новую карьеру.

— Слушай меня, — сказал я Лу, — в прошлый раз ты отлично выступил, и нам дали жилье. Теперь ты должен найти нам работу.

— Р-р.

— Вот именно, р-р. Я серьезно, веди себя хорошо и старайся изо всех сил. Ты же у меня молодчина, да?

— Ар-ру-а.

— Аруа? Это что-то новенькое. Мне нравится. Надо будет включить в список трюков.

Я взял Лу за ошейник. Он, конечно, насупился, но я был неумолим:

— Сперва ты должен показаться на поводке, дружище. К тому же тут полно сумасшедших собак, кто знает, что им в голову взбредет.

Мы отрабатывали наши фокусы всю неделю, он знал их назубок. Я лишь надеялся, что рядом не окажется других собак, и никто не станет его отвлекать. У нас был один-единственный шанс.

Я замер перед входом. Я столько сил и энергии вложил в обучение Лу, и теперь все мои надежды должны были оправдаться – или пойти прахом в один момент. Если мы провалимся, я до конца жизни буду торговать в Сиэтле мидиями или обучать второгодников.

Лу поднял на меня взгляд и улыбнулся. Я потрепал его за ухом:

— Спасибо, друг.

До чего же я любил этого пса. В офис мы вошли вместе.

Посреди помещения я велел Лу сидеть и ждать. В углу лежала сука ирландского водяного спаниеля и косилась на Лу. Глаза у нее были обведенные кругами, как у панды. Лу явно был не прочь пофлиртовать, но с места не сдвинулся.