Стив Дьюно - Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя

Нэнси принялась водить пса туда-сюда по узкому коридору, ловко и без предупреждения меняя темп и направление движения. Наблюдая за ней, я подумал, что это чем-то напоминает боевые искусства: здесь тоже одинаково важны и физическое совершенство, и образ мыслей, и осознанность, и ментальная дисциплина. Ей очень быстро удалось добиться того, чтобы Дубина обратил внимание на то, что она делает, и принялся отвечать на ее посылы, вместо того чтобы навязывать собственную волю.

— Не позволяй им предугадывать твои движения, держи их в неизвестности, — сказала она, делая резкий разворот всем корпусом влево, прямо перед собакой. — Чем больше ты меняешь скорость и направление, тем больше они будут за тобой следить. Для них становится важно поспевать за тобой, чтобы не остаться позади.

Примерно так же в свое время я учил Лу ходить рядом. Но у Нэнси это получалось гораздо лучше.

— А подкормку мы использовать не будем? — спросил я.

— С ним – пока нет. Лакомством мы закрепляем желательное поведение у послушных собак, которые хотят учиться. А в его случае подкормка будет лишь средством маскировки проблемы, а не ее лечения.

— Какой проблемы?

— Он дикарь.

Стоило Нэнси вывести его наружу, и начался кошмар. Не успели мы закрыть за собой дверь, как Дубина совершил мощный прыжок и попытался вырваться. У Нэнси был вид человека, объезжающего дикую лошадь.

— Он меня сейчас укусит, — сказала она. И точно, ньюфаундленд вцепился ей в запястье, правда, не прокусив кожу.

Это чудовище, совершающее дикие кульбиты и брызжущее слюной во все стороны, внушало ужас, но отступать было нельзя.

— Накинь на него свой поводок, — скомандовала мне Нэнси. Это был единственный способ взять чудовище под контроль.

Я закрутил поводок петлей и исхитрился набросить его Дубине на шею, как лассо, когда он совершал очередной бросок. Теперь он оказался зажат между нами, и деваться ему было больше некуда. Надежно удерживая пса с двух сторон, мы повели его на прогулку по территории. Возможно, мы были первыми двуногими, кому удалось призвать это вздорное создание к порядку.

Очень быстро мы обнаружили еще один его талант: Дубина был мастером подсечек. Он обхватывал твою ногу передними лапами и, не давая опомниться, стремительно дергал назад, чтобы повалить человека на землю. Со мной он это проделал дважды, прежде чем мы поумнели и стали держаться от этого собачьего каратиста на достаточном расстоянии. Это было комично и поразительно: как, когда и у кого он мог такому научиться? и как вообще кто-то мог уживаться с таким сумасшедшим псом?

Уже на следующий день Нэнси полностью предоставила нас с Дубиной самим себе. Он все еще пытался напрыгивать и устраивать мне подсечки, но я не поддавался. Я водил его на поводке, меняя направление, делая резкие повороты, меняя скорость, как будто вел его в танце. Впрочем, чаще всего это напоминало не танец, а какой-то нелепый поединок с гигантом.

Я кормил его каждый день, ухаживал за ним, отрабатывал команды и вознаграждал за послушание. Мы понемногу сдружились. Это были мои первые шаги к тому, чтобы сделаться собачьим тренером и научиться смотреть на вещи с точки зрения четвероногих.

Большинство собачьих тренеров, кого я знал, сами тоже – будем откровенны – чем-то напоминали собак. Они умели хорошо сосредотачиваться, слушать, использовать все свои органы чувств, обладали врожденным чувством справедливости. Но в то же время они отличались некоторой стайностью, им было трудно сходиться с новыми людьми. И, практически без единого исключения, они говорили то, что думают, без уверток и намека на какую-либо политкорректность. В общем, в точности как собаки. И академия в этом смысле ничем не отличалась.

— Это кто такой? — спросила Трейси, завидев меня в тренерской комнате. Она была молодой, хорошенькой, спортивного телосложения. К работе с животными у нее имелся врожденный талант, и чтобы она признала в вас равного, следовало сперва доказать, что вы этого достойны. Зато после того, как она и ее муж Нил (заведовавший содержанием собак в академии) начинали вам доверять, — это делалось от всего сердца и безоговорочно, — они готовы были отдать последнюю рубаху. Другое дело, что за пару дней у трепла с восточного побережья, непонятно каким чудом устроившегося на эту работу, не было никаких шансов такое доверие завоевать.

— Трейси, это Стив, — представила меня Нэнси. — Наш новый показной самец. Не кусайся и не позволяй собачкам его сожрать.

— Да он и сам справится, я думаю. — Она наградила меня лукавой улыбкой.

— Главное, берегись кокер-спаниелей, — с усмешкой предупредила Джулия, отрываясь от бумажек. Она была элегантна, остра на язык и с одинаковой легкостью могла говорить о ротвейлерах, о Диккенсе или о космической программе НАСА, в зависимости от окружения. У нее было отменное чувство юмора, но, подобно остальным, она не спешила принимать новичка в свой круг.

— Говорят, с кокерами бывает непросто, — сказал я.

— Они не от мира сего, — отозвалась она без улыбки.

— Как в фильме Роджера Кормана, — бросил я. В 50-х годах вышел научно-фантастический фильм под таким названием.

— Не люблю Кормана, — заявила она. Нэнси и Трейси переглянулись.

— Я в Лос-Анджелесе знал парня, который у него работал звукорежиссером. У нас день рождения был в один день.

— А, ну-ну, — сказала она. — Ладно, мне пора с собакой работать.

Разница между занятиями с Лу и тем, что мне приходилось делать в академии, была как между школьным бейсболом и высшей лигой. В школьной команде ты видишь, как в тебя летит мяч, и у тебя есть секунда, чтобы решить, что делать; в высшей лиге мяч несется на тебя, как комета, проносится мимо со свистом и исчезает, прежде чем ты успеваешь вскинуть руку и сделать замах.

Никогда прежде мне не доводилось видеть столько непослушных, асоциальных собак. Если Лу можно было сравнить с отличником, то здесь были сплошные второгодники и хулиганы, дети с расстройством внимания, жулики, бандиты, истерики, убийцы и жертвы. Но я попал в высшую лигу и должен был не просто их обучать, но и сдерживать, успокаивать, приводить в чувство, убеждать, контролировать и воспитывать. Им нужно было прививать хорошие манеры, уверенность в себе, дисциплину и сдержанность, одновременно убеждая владельцев, что это не они (или не только они) во всем виноваты и всегда остается проблеск надежды. Каждый раз проблемы возникали с неожиданной стороны, и нужно было находить уникальные решения – и выживать. Мне предстояло многому научиться.

Каждый лень я работал с шестью, а то и больше собаками разных пород, возраста и темперамента. Крупные, мелкие, хитрые, опасные, возбудимые, глупые, сердитые – все они были разными, и с каждой были свои сложности. У большинства проблемы выходили за рамки обычного непослушания. Многие вели себя агрессивно, все ощущали себя беспокойно вдали от дома. Я переходил от одной собаки к другой, отрабатывая социальные навыки, послушание, правильное отношение к людям, уверенность в себе – в зависимости от того, что требовалось в каждом конкретном случае. Боязливо-агрессивный спаниель, гиперактивный лабрадор, подозрительный салюки, глухой далматинец – невозможно было предугадать, с кем доведется столкнуться на следующий лень.