Ольга Кай - Загадать желание

– Как же мы теперь их найдем?

– Найдем, – уверенный тон ответа обнадежил, и я все-таки позволила себе прикрыть глаза.

– Арис, а почему ты мне свое имя не сказал?

Он остановился.

– Все. Приехали.

Дикая груша раскинула ветви плотным навесом, из-за которого небо не проглядывалось, и даже звезд видно не было. Нижняя ветка, надломленная, свисает до земли, укрывая от ветра и от посторонних глаз. Темно, уютно. Рюкзачок лежит у широкого раздвоенного ствола. Арис не забыл положить в него мои оставленные на берегу брюки, да и обувь прихватил. Я оделась – не столько потому, что стеснялась, сколько чтобы не замерзнуть. Развернула свой многострадальный каремат, села, вытянув ноющие ноги.

Горыныч остался стоять.

– Эй, хозяин леса! – он обернулся к груше, легонько постучал ладонью по стволу: – Выйди, покажись, разговор есть!

Я отшатнулась от дерева, ожидая, что из грушевого ствола вот-вот кто-то появится, как тогда, в Заповедном лесу, и потому раздавшийся за спиной скрипучий голос заставил меня едва ли не подпрыгнуть от неожиданности.

– Доброй ночки тебе, змеиный братец! Чего звал-то? О чем разговорчик?

На краю полянки стоял пенек – не пенек, дедок – не дедок: невысокий, борода мшистая, руки-сучья в рубахе лиственной, глазки – черные угольки. За ним пряталась в густой тени высокая женская фигура. Не Осинка ли?

– И тебе доброй ночи, – Арис вышел из-под дерева, стал так, чтобы пришедшим его хорошо видно было. – Разговор у меня короткий будет. Плохо за своим народом приглядываешь, и наказ хозяина Заповедного леса не выполняешь. Вон, у реки бузинята шалят. Разузнай, как они вчера развлекались, а после поговорим.

Лесовик озадаченно нахмурился, почесал кудлатую бороду и, переваливаясь, скрылся в зарослях. Дочь леса еще постояла, поглядела на нас немного и словно растворилась в темноте.

– И что теперь? – решилась я нарушить тишину.

– Подождем до утра.

Я вздохнула, уютно свернулась клубочком на своем походном коврике. Теперь, когда лесовик назвал Горыныча змеиным братцем, у меня не было сомнений, что Арис рядом со мной – настоящий. Вот только на вопрос не ответил.

– Почему ты мне свое имя не сказал? – повторила я, очень надеясь, что мой уставший спутник не станет ругаться.

Он сел на землю, прислонился к дереву.

– Не помню я своего имени.

– Как это?.. – я удивленно приподнялась. – Могу напомнить, хочешь?

– Напоминала уже. Без толку.

– Нет, правда, не помнишь?

На этот раз он промолчал. Некоторое время я еще ждала ответа, потом улеглась поудобней, подтянула поближе свой рюкзачок.

– Спокойной ночи.

Утро прошелестело по листьям мелким дождем, но под старой грушей было сухо.

– Бусь!

Я вздрогнула и открыла глаза. Посмотрела на Ариса, он – на меня. Спать Горыныч не ложился, так и сидел под деревом всю ночь, но, похоже, успел задремать и чуть щурился спросонья.

– Бусь! – пропищал тоненький голосок, и мы оба уставились в траву.

Среди влажной зелени стоял маленький, размером с крысу, человечек. На спине, плечах и голове – косматая бурая шерстка, слипшиеся прядки торчат в разные стороны, как колючки у ежика.

– Бусь! – повторил человечек. – По велению хозяина леса прибыл в ваше подчинение и услужение!

Едва ли не по стойке смирно вытянулся. Горыныч наклонился, разглядывая малыша.

– Иди сюда!

Тон не предвещал ничего хорошего, но человечек храбро приблизился и встал у самых Арисовых ботинок. Как-то не верилось, что вот этот малыш – сам или с приятелями – был причиной вчерашнего происшествия: уж слишком безобидно выглядел.

– Как звать? – спросил Арис.

– Бусь!

– Ну-ка, Бусь, скажи, чем же мы твоим сородичам не понравились, что вы нам такую пакость устроили?

– Она на мою сестричку наступила, – Бусь ткнул в меня тоненьким пальцем. – И не извинилась!

– Это кто еще должен был извиниться! – проворчал Горыныч. – А теперь слушай, Бусь. Найди тех двоих, которые с нами вчера были на берегу. Что хочешь делай, мне все равно. Узнаешь где они, далеко ли, и пусть записку передадут, чтобы мы знали, как с ними встретиться. Ясно?

– Ясно! – пропищал Бусь.

– Выполняй.

После дождя солнце так и не выглянуло. Я бы поспала еще немного – слишком устала от вчерашней беготни, но как-то не по себе было. Горыныч достал из сумки завернутый в полотно хлеб, разломил, протянул мне половину. Фляжку свою вручил – благо воду поменять успели. И все это молча. Хоть бы поворчал немного…

– Арис, – я подобралась к нему, заглянула в лицо. – Скажи, вчера, на берегу, правда ничего такого не случилось? Вы действительно не подрались? И… ушли все живые-здоровые, да?

– Да, – он нахмурился, сжал кулаки. – Вернется – удавлю!

– Кого? – почему-то подумала про Леона.

– Нечисть эту мелкую, – вздохнул Горыныч. Потер ладонями виски.

Только теперь я по-настоящему поняла, что глупости, которые сказали друг другу мы с Алиной, были, наверное, не самым страшным.

– Что, много друг другу наговорили?

Арис кивнул:

– Много.

Наверное, мы бы так и ждали Буся здесь, под грушей, если б не услышали неподалеку людские голоса – казалось, что полдеревни выбралось в лес. Намазав раны на подошвах и кое-как их перебинтовав, я обулась, подхватила рюкзачок. Арис неожиданно предложил помощь, я удивилась и отказалась. Ничего, не тяжелый, сама понесу… По крайней мере, совесть мучить не будет. Горыныч лишь плечами пожал. Куда мы шли – я не спрашивала, просто топала рядом, глядя под ноги, чтобы не наступить на камешек или ветку: подошва у мокасин тонкая, все чувствуется. Быстро идти не получалось, Горыныч подстраивался под мой шаг.

Благодаря змеям, встречи с деревенскими мы избежали.

– Мавку ищут, – вдруг сказал Арис.

Я отмолчалась. Горыныч посмотрел на меня, прищурясь, хмыкнул. Видно, лесные гадючки рассказали ему что-то забавное.

Стемнело рано.

В первых сумерках вдалеке показался огонек. Ровный, не похожий на пламя живого костра. Можно было обойти, но мы все-таки решили посмотреть, что это.

Деревья расступились, открылась небольшая круглая полянка. Посреди нее, на пятачке асфальта, возвышался гладкий бетонный столб. Выныривая из воздуха, к нему тянулись провода, а на верхушке мягко светилась самая обыкновенная электрическая лампочка.

– Фонарь, – я растерянно остановилась, огляделась. – Это что – аномалия? Почему такая маленькая?

Арис подошел ближе и, не сразу решившись, дотронулся до столба рукой. Опустил голову, разглядывая асфальтное пятно, и вдруг отшатнулся. У столба мелькнула какая-то тень, послышался отголосок крика – наверное, там, в нашем мире, ночному прохожему не посчастливилось заметить Горыныча. Частично – руку, может, и голову. Потому что Арис стоял на траве, но неосторожно позволил себе склониться над серым пятачком крохотной аномалии.