Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги

И еще тридцать лет после войны работали вместе швея и машина. «Я первая подносилась — глаза изменять стали. В последний раз сшила сотню этих вот тапочек для музея, чтобы полы обувкой не портили, и сказала: все, хватит. Попросили машину сюда — отдала. А теперь и сама вот смотрителем при музее».

Сделать снимок машину мы вынесли в главную светлую залу музея. А потом поставили снова на место, к площадке, где лежат пулемет, каски, патронные ленты и бомба. Зоя Александровна заправила под каретку машины солдатскую гимнастерку, прошла одну строчку: «В полном порядке. Садись и работай. Нам бы, людям, такую надежность».

Фото автора. Осташков. 3 сентября 1978 г.

(Проселки)

В деревню Сытьково в этом году весною прилетели три пары аистов. Полетали, посидели на высоких деревьях, походили по болотцам у Волги, и жители догадались: прилетели в разведку. Аисты в этих местах никогда не селились, никто никогда их не видел. И можно представить радость, волненье и ожиданье: а вдруг останутся?

Два просвещенных сытьковца Цветков Михаил и Геннадий Дроздов первыми вспомнили: в иных местах для привлечения птиц укрепляют на дереве колесо. Колесо сейчас же нашли, хотя найти тележное колесо в наше моторное время дело совсем не простое.

Ну и конечно, непросто надеть колесо на верхушку высокого дерева. Вся деревня сошлась поглядеть, чем все окончится. Не будь такого схода людей, Геннадий и Михаил, возможно, отступили бы. Но на миру чего не сделаешь!

В старое время на местных ярмарках смельчаки за сапогами на гладкий столб залезали. Поговаривают, на этот раз для смелости была выпита четвертинка. И это было как раз столько, чтобы и дело сделать, и живыми спуститься на землю.

Фундамент для птичьего дома получился хороший. И пара аистов поселилась в Сытькове.

Гнездо, однако, птицы построили не на ели, увенчанной колесом, а на церкви.

На самом высоком месте деревни стоит эта церковь. В былые времена такое расположенье постройки (за многие версты видна!) внушало человеку верующему подобающее почтенье. А во время войны сытьковская церковь стала многострадальной мишенью.

Подозревая на ней наблюдателей, били по деревне то наши, то немцы, и столько было изведено снарядов, что целый город бы рухнул.

А церковь стоит. Старухи обстоятельство это приписывают покровительству сил неземных. А семилетний внук одной из старушек в моем присутствии высказал суждение очень здравое: «Что ты, бабушка, это со знаком качества строили!»

Неистребленный запас прочности аисты по достоинству оценили. На самой верхушке церкви соорудили гнездо, вывели аистят.

И стали они принадлежать как бы всем, всей деревне. И в этом усмотрена высшая справедливость. Даже Геннадий с Михаилом сказали: «Ну что ж, им виднее, где строить. Они понимают…»

Лето в Сытькове прошло под знаком птицновоселов. Непугливые аисты ходят по огородам, по лугу, садятся на крыши домов. Из любой калитки, с любой завалинки и скамейки видно гнездо. Видно, как прилетают с запасом еды для детей старики аисты. Видно: толпятся в гнезде, пробуют крылья три молодые птицы.

Вся деревня слышит раннюю утреннюю побудку-треск клюва. «Это они переговариваются друг с другом. И так приятно душе от этого разговора».

Много толков о птицах. Куда летают, что носят в гнездо, у чьего дома любят садиться, что за странная песня… Глядя на трех аистят, подросших в гнезде, стали строить предположенье: вернутся сюда же или, как сельские молодые ребята, подадутся куда. Колесо, на котором ночуют пока что вороны, у аистов на виду — селись, пожалуйста! А у парома я встретил двух молодцов на мотоцикле — везли еще колесо от телеги.

— Не иначе как аистам?

— А что, разве плохо, говорят, счастье от них.

Паромщик, переправлявший ребят в деревню, с покоряющим удовольствием тоже заговорил о птицах:

— Слышал, там и там поселились… А ведь ранее никогда не было.

В этом орнитологическом явлении (ареал гнездящихся аистов за последние годы заметно расширился на восток) паромщику явно хотелось видеть добрый житейский знак.

— Селится птица! Вот и люди, глядишь, тоже начнут кое-что понимать. Недавно с одним из наших беседовал. Говорит: «Уеду из города! Срублю дом и буду хозяйствовать». Как считаете, только поговорили или в самом деле назад в деревню?..

Начнется с колеса…

… закончится гнездом.

Паром

Древнейшая из переправ. Пешеход осилит воду на лодке, по бревну, по мостку. Для повозки же нужен мост или это вот нехитрое скрипучее сооруженье — паром. Чтобы не уносило теченьем, над водой натянут канат. Вдоль него потихоньку паром и плывет. Туда и обратно, туда и обратно.

Паром — признак жизни неторопливой и не слишком густо замешенной. Иногда паром, правда, единственный выход из положения. Через Каспий, к примеру, мост не построишь.

Паром! Да какой! Железнодорожный поезд скрывается в его чреве, а утром, переправившись из Баку в Красноводск, следует далее в Азию. В Норвегии я видел паромные переправы через фиорды, на западе США, у Сиэтла, и на востоке, на Великих озерах, паромы ходят между островами. На них сразу возят до сотни автомобилей, и тянут эти плавучие средства громадной силы моторы. А прародители этих паромов-гигантов такие вот тихие переправы.

На Волге, после истока, самая первая переправа — деревянный мосток, а дальше до Ржева, до первых больших мостов я насчитал четыре парома. Для интереса на всех четырех переправился, посидел с паромщиками, поглядел, как каждый из них управляется на ответственном человеческом перекрестке.

А с паромщиком Виктором Андреевичем Смирновым и женой его Анной Дмитриевной мы подружились. Я залезал на крышу их дома, чтобы сделать этот вот снимок, в минуты затишья на переправе пил с ними чай и послушал обоих — Анну Дмитриевну, говорящую скоро, как пулемет, и хозяина, немногословного и тишайшего.

— Тридцать три года переправляем. На сорок верст всех кругом знаем. Все тут сходятся на пароме — кто с горем, кто с радостью, кто с трудами-заботами. В три часа ночи стукнут в окно — встаешь. А как же, должность такая!

Паромщик, покуривая, согласно слушает заливистый говор жены и считает нужным только добавить:

— Да, с 45-го тут при воде. Сразу как вернулся с войны…

Переправа — особая точка в здешних краях.

Тут перекресток всех новостей и справочный пункт, место неожиданных встреч, расставаний. В погожее время тут клуб для старушек и место, где ребятишки приобщаются к жизни ершистой и непричесанной.

В определенный час к переправе является почтальон с велосипедом. Ей по маленьким деревенькам предстоит проехать километров двадцать пять — тридцать. В определенный час везут на подводах молоко с фермы, везут в фургоне теплый пахучий хлеб. Машина с красным крестом посигналит — паромщик бегом летит к переправе.