Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 14. Таежный тупик

Зажгли в ней солярку, брезентовый тоннель подвели к трактору. Сутки грели. И начали заводить. Горемыка-трактор поддался насилию, но отозвался только двумя цилиндрами. Этой полуобморочной механической силы все же хватило протащить дизель нужное расстояние… Спасибо, трактор, ты сделал, что мог!

Теперь в дело пойдет: «раз — взяли!» На талях, с немалой смекалкой, через каждые двадцать минут согреваясь у печки чаем, затащили заиндевевший, каленный морозом списанный механизм под крышу.

Консилиум механиков и электриков показал: со списаньем машины поторопились. Но можно ль теперь ее оживить, когда поршни приржавели к цилиндрам, когда многие из деталей стали негодными? В любой ремонтной мастерской при нормальных рабочих условиях от возни с такой техникой справедливо бы отказались — мертвое дело. Тут же некуда было податься.

Я записал все этапы реанимации дизеля и генератора. Сергей Кузнецов «отпаривал» керосином к цилиндрам приросшие поршни, часами пропадал на пожарище, примеряясь, какая деталь от сгоревших машин может годиться. Борис Моисеев и Валерий Лобанов — грамотные, опытные инженеры — уходили от агрегата только поспать. Многое зависело от инженера-электрика Владимира Харлампиева.

В прошлом чья-то неопытная и неряшливая рука, ремонтируя, все перепутала в генераторе, и теперь надо было решить задачу с многими неизвестными, все заново в генераторе перебрать.

Владимир Харлампиев: «Все держалось на самолюбии и крайней необходимости».

Но пробил час испытания всех усилий!

Изобретатель Дизель, наверное, волновался меньше, когда опробовал свое детище, чем эти двадцать блокадников Антарктиды. Не сразу, почихав, покапризничав, двигатель заработал.

Не знаю, кричали «ура!» окоченевшие люди или стояли молча, как музыкой, наслаждаясь желанным гулом машины.

С этого дня многое в жизни зимовщиков сразу переменилось. Появилась еще большая уверенность в своих силах. Не надо было дрожать над единственным хлипким движком.

Долой коптящие парафиновые свечи! Может работать станок. Можно сваривать и паять. И самое главное, теперь уже можно было подумать о продолжении научных работ.

23 августа. Встреча солнца.

* * *

Мне трудно судить, сколь значительным был вклад в копилку науки «Востока» за эту зимовку. Ситуация тут сложилась, как при аварии на космическом корабле, не могущем какое-то время покинуть орбиту. «Перезимуйте, ребята, вернитесь живыми-здоровыми. И за то вам спасибо», — так, наверное, думали в Москве — Ленинграде. Но сами зимовщики считали важным продолжить дела, ради которых тут находились, ради которых «Восток» существует.

Правда, не все оказалось возможным. Энергоемкие исследования возобновить не пришлось.

И аэрологу Козорезу, например, волей-неволей пришлось совершенствовать хлебопечение. А магнитолог Михаил Гусев свою программу полностью выполнил. С пуском третьего дизеля (тоже раскопали в снегу на свалке!) заработала буровая установка геофизика Дмитрия Дмитриева. Нет худа без добра, уникальная возможность наблюдать человека «в суперэкстремальной обстановке» представилась врачу-исследователю Аркадию Максимову.

Образец выдержки, дисциплины, «воплощенье служебного долга» показал на зимовке метеоролог из Тарту Велло Парк. Лишь на один день (12 апреля) Велло прервал свои наблюдения. Все дальнейшее время в сутки несколько раз он пунктуально появлялся на своем полигоне. Ни единого пропуска, ни единого опозданья! Четыре раза в сутки мировая служба погоды получала известия с важнейшей точки планеты. Тех, кто знал о ЧП на «Востоке», этот ручей информации успокаивал: станция живет и работает. Полуночные сводки погоды по радио со словами — «В Антарктиде на станции «Восток» было сегодня 79» — для родных и близких зимовщиков были, конечно, тревожными. Но тревогу вызывала лишь сила мороза. Никто не знал, в каких условиях действует станция.

* * *

1982 год был для «Востока» юбилейным — 25 лет основания станции. Это давало повод вспомнить все, что тут, на «Востоке», происходило за немалое время, кто сколько раз зимовал, как проходили зимовки. Получалось: эта, юбилейная, оказалась и самой трудной.

Юбилей был отмечен. Валерий Головин подарил друзьям нарисованные им пейзажи станции. Борис Моисеев на станке наточил из бронзовой чурки медалей, а Валерий сделал на них бормашиной нужную гравировку. Был изготовлен серийно шутливо-серьезный диплом…

Антарктида между тем тоже юбилей отмечала. Рекордный для этой точки мороз ей выжать не удалось — 28 августа было «лишь» 85 градусов. Зато в августе — сентябре крайне низкие температуры держались рекордное для «Востока» время — почти двадцать дней.

И ветром тоже «порадовала» Антарктида. За двадцать пять лет впервые тут наблюдался штормовой ветер — 27 метров в секунду! К счастью, мороз и ветер тут действуют не сообща. При больших морозах наблюдается штиль. Но и 33 градуса в сильный ветер это не лучше самых низких температур. Из дневника А. М.: «При шторме сидели, как тараканы по щелям. Мне как раз «повезло» — дежурил на камбузе. Надо было напилить снегу, натаскать керосину, а я в очках».

Как уберечься от холода, если все-таки надо обязательно выходить из-под крыши? «Спасает каэшка — теплая куртка с меховым капюшоном.

Спасают унты. На голове — подшлемник, дышать надо через двойной оборот шарфа. Часто моргаешь, иначе смерзаются веки. Тут легко убедиться — природа не зря оставляет мужчинам растительность на лице: борода и усы помогают в мороз… В тепло первыми просятся ноги. Не чувствуешь ног — скорее к печке, к горячему чаю. Но не бегом, при сильном морозе бежишь, как в безвоздушном пространстве».

Можно ль привыкнуть к таким холодам? Амундсен утверждал, что нет. Однако опыт многих полярников говорит об обратном.

Привыкают люди и к холодам. Из дневника А. М.: «Погода уже теплая. Всего 60 градусов. Я не пользуюсь унтами, хожу в валенках, даже если надо работать на воздухе более часа. А Головин вчера в одних трусах «пугал Антарктиду».

Болели? Общее мнение: отделались малой кровью. Начальнику станции много мучений доставил поврежденный палец правой руки.

Палец долго, но неуспешно лечили и пришлось его все-таки ампутировать. Других серьезных болезней не наблюдалось. К врачам обращались по поводу миозитов, бронхитов, радикулитов. Но это — «семечки» для зимовки, столь необычной.

Чем объясняется это благополучие? Ведь людям, как никогда ранее на «Востоке», приходилось много работать на воздухе! Врач Геннадий Баранов: «Ну, во-первых, в Антарктиду отбираются люди крепкие и здоровые. Во-вторых, опыт двух пострадавших многому научил. И, в-третьих, встряска этой зимовки, возможно, как на войне, пробуждала защитные силы организма. Бывали случаи, мне казалось: заболеют, обязательно заболеют… Нет, проносило». Ни единого раза не заболел, не обращался к врачу якутянин магнитолог Михаил Гусев. Привычка к холоду? Может быть. Но, возможно, дело в другом: Михаил Гусев — спортсмен, гимнаст.