Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды

Звуки… Их очень немного. С криком тревоги вспорхнула с куста калины стайка дроздов и стихла в березняках, ожидая, когда пройдет человек и можно будет опять кормиться.

Белка, искавшая что-то в опавших листьях, с испуганным верещанием кинулась вверх по березе и уронила оттуда чуть тронутый зубом орешек.

Изредка слышишь перекличку синиц. На фоне серого неба их не сразу и разглядишь. Пушистые шарики с длинными, как у сороки, хвостами оживленно снуют по веткам, окликают друг друга, чтобы не потеряться в пасмурном дне. А вот еще один звук, характерный для этой предзимней погоды, — меланхоличные тихие посвисты. Снегири?.. Красногрудые птицы сидят на покрытых каплями влаги ветках ольхи, необычным для леса цветом напоминают: не все краски природа порастеряла.

Следом за прилетевшими с севера снегирями придут и снега. Знакомый лесник на кордоне подшивает старые валенки. Жена его к празднику щиплет гуся — белая горка перьев лежит на крыльце. Мальчишка-внук лезвием бритвы очиняет перо и, обмакнув в чернила, пишет на белом листе: «Скоро зима». «Да, теперь уже скоро, — соглашается дед. — Придет, положит на дворе белый пачпорт — вот, мол, и я. Принимайте!»

День, не успев наполниться светом, тихо уходит за лес. Нет еще четырех, а уже надо прикидывать, чтобы не в самую темень идти опушкой к дороге. Собака лесинка, обычно далеко провожавшая гостя, на этот раз ленится — виновато вильнула хвостом и юркнула в конуру. «Это к снегу или к дождю», — философствует хозяин, засовывая в рюкзак тебе на дорогу холодные, вынутые из листьев на чердаке яблоки.

На придорожных репьях неслышный ветер шевелит клочок заячьей шерсти. Заяц в эту пору линяет, меняет летнюю шубу на зимнюю.

Украдкой зайчишка ходил к леснику в огород грызть капусту. Кочны убрали — ходит хоть листьев погрызть. И собака ему нипочем. Возможно, от нее и бежал, оставляя на репейниках шерсть.

Выползает из ельников темная плотная ночь. Кажется, ты один в целом свете на этой опушке. Под ногами чавкает грязь. Сыро и неуютно. Но сладко идти вот так, с мыслью о теплом доме, о лампе, о чае, с воспоминаньем о прожитом дне… Посвистывая, сверкнули в сумерках белым надхвостьем и скрылись в ельнике птицы. Снег, снегири…

Вспоминаешь с улыбкой присказки деда: «Придет, положит на дворе белый пачпорт…»

И писанье мальчишки гусиным пером… Шоссе впереди обозначилось сразу гулом и бегущими огоньками. Час пути — и Москва. Ожидая автобуса, видишь, как лес погружается в темень предзимней ночи.

Фото автора. 6 ноября 1985 г.

(Окно в природу)

Европейский благородный олень. Первое, на что обращаешь внимание, увидев оленя-самца, — рога. Ветвистая эта корона, краса и гордость животного, — предмет вожделения охотников всех времен. В бревенчатом домике лесника, в городском современном жилище и древнем средневековом замке видишь трофей, стоивший жизни оленю. Но этот трофей человеку иногда достается без какого-либо вреда для животного.

Каждый год, приходит время, олень сбрасывает свою драгоценную, но очень тяжелую ношу. Рога отпадают, как опадают листья с деревьев, чтобы к грядущей осени, к моменту турнирных оленьих боев, вырасти снова.

Легко представить, сколько жизненных сил требует от животного это быстро растущее (с весны до осени!) украшение и оружие. Летом рога представляют собой мягкое, нежное, покрытое кожей сооружение. Рога — «живые»: в них организм гонит кровь и образующие кость вещества. Корону свою олень носит бережно, она чувствительна к малейшим толчкам и царапинам, столь обычным для жизни в лесу.

Но ближе к осени рога твердеют — реки кровеносной системы в них усыхают, кожу с рогов олень удаляет, теперь уже специально продираясь по чащам, с силой трется рогами о кусты и деревья. И вот перед нами уже прочное, отвердевшее древо из кости.

Для чего оно служит оленю? Оборона? Для нее достаточно было бы парных острых передних отростков, да и на ноги, а вовсе не на рога, полагается олень при опасности. К чему же тяжелое ветвистое древо на голове? Оказывается, рога у оленя являются неким паспортом здоровья и жизненной силы в период, когда идет соперничество за продолжение рода. В самом деле, если организм справился с громадным расходом жизненных сил для роста рогов, значит, налицо здоровье этого организма, надежна его наследственность.

Уже один только вид могучей костной короны определяет место оленю среди соперников. Главенствует тот, у кого мощнее рога.

У молодых этот жизненный паспорт выглядит скромным. А дряхлеющий организм не в состоянии предъявить свидетельство силы. Когда же встречаются соперники примерно равного ранга, идет выяснение силы боем. Бой не смертельный. Это скорее турнир, демонстрация силы.

Но рога в этой схватке служат оружием. В лесу, где есть олени, осенью слышишь не только призывный рев, но также и стук рогов. Сила встречных ударов столь велика, что, бывает, олени сплетаются рогами и не могут уже разойтись — несчастный случай, при котором оба соперника погибают. Обычно же выявление силы кончается отступлением одного из соперников.

Самки всех оленей (исключая лишь северных) рогов не имеют. У самцов же рога ветвятся по мере взросления и наибольшей мощи достигают в период расцвета жизненных сил.

Ежегодное сбрасывание рогов — процесс для оленя безболезненный. И, можно думать, животное чувствует облегчение, уронив с головы громадную ношу. Но приходит весна, и начинается новый и бурный рост ветвистой короны. А сброшенные рога ожидают в лесу счастливца.

Чаще всего их находят по одному. Но иногда удается найти вблизи друг от друга и пару рогов, бесконечно долго могут они храниться в жилье человека впечатляющим украшением, экзотической вешалкой. В лесу же оленьи рога долго не пролежат. Обнаружив их, мыши и зайцы постоянно наведываются — грызут костное вещество. По этим погрызам можно судить, как долго оленья корона лежала в лесу.

Фото из архива В. Пескова . 16 ноября 1985 г.

(Окно в природу)

Минувшее лето с дождями в июне — июле и жарким августом оказалось благоприятным для размножения мышей. Возросшее их число было замечено в начале осени. А по первой пороше мелкая лесная и полевая братия так наследила, что снег походил на кружевное узорное одеяло. В минувшее воскресенье я видел эту картину — снег на опушках, на лесных прогалинах и полянах испещрен причудливо пересекающимися канальцами, норками, ямками, припудрен осыпью разных семян — мыши резвились, кормились, ходили в гости. Идущий их спугивал, и они спешили укрыться в травяных кочках, в земляных норах, под одеяльцем снега. Мыши попадались на глаза часто, я стал их считать и на семнадцатикилометровом воскресном маршруте увидел 83 мыши.