Татьяна Веденская - Как женить слона

– Замолчи, Ирина! – повернулся ко мне муж.

– Нет уж, дорогой. Не собираюсь я молчать. О чем ты вообще говоришь? Твоя дочь беременна. Ты меня услышал? БЕРЕМЕННА! У нее будет ребенок. Мы должны говорить об этом. Решить, что мы будем с этим делать. Не бежать в полицию, не пытаться посадить всех в тюрьму. Не орать на дочь из-за того, что она не готовится к ГИА. У нас теперь вопросы куда сложнее.

Чем больше я говорила, тем явственнее понимала, что у меня нет больших шансов быть услышанной. Никем, кроме разве что самой Вари, которая смотрела на меня с удивлением и надеждой. Конечно, ведь и ее волновали именно эти вопросы. В отличие от моего мужа и его матери.

– Я не понимаю, Ирочка, о чем ты говоришь, – Алевтина Ильинична резко выключила воду и развернулась ко мне. Ее руки были мокрыми, она вытерла их старым, сотню раз стиранным полотенцем. Лицо свекрови было краснее, чем всегда, она глубоко и возмущенно дышала. – Ну, какой ребенок, а?

– Вы опять? – разозлилась я.

– Только не делай вид, что не понимаешь. Я уже говорила тебе, считаю, что нужно сделать аборт. Девочке нужно закончить школу, – она посмотрела на меня с вызовом. – Да о чем мы вообще говорим, Ирочка? Ты как это представляешь? Она что, пойдет в следующий класс с пузом? – и бабушка скривилась, на ее лице появилось такое отвращение, словно речь шла о грязном преступлении.

– Ну и что? Ну и с животом?

– Это недопустимо, – воскликнула Алевтина Ильинична. – Гриша, скажи ей! Это же позор!

При слове «позор» на Гришино лицо накатила черная туча, он сгорбился и отвел взгляд в сторону. Это было самое страшное, что могло с ним случиться. Однажды он уже пережил «позор», когда его уволили в запас из военно-воздушных сил. Проблемы со здоровьем для него тоже были стыдом.

– А мое мнение хоть кого-нибудь интересует? – спросила вдруг Варя. Бабушка и Гриша, не сговариваясь, повернулись к ней. И крикнули хором:

– Нет!

– Отлично! – всплеснула руками я и принялась собирать со стола тарелки.

Все разбежались по комнатам, Варя убежала первой, Гриша – вторым, а его мама прошаркала вслед за ним в нашу комнату. Я осталась одна в кухне и провела там следующие несколько часов, просто уставившись в телевизор, безучастно листая каналы. Гриша и Алевтина Ильинична проводят военно-полевое совещание, и я не хочу в этом участвовать. Ни в принятии решения, ни в его исполнении.

Просто хочу смотреть программу про ремонт дачи, передачу о здоровье и комедийный клуб, где молодой человек спорной наружности изрыгает глупые шовинистские шутки о том, какие женщины тупые и жадные. Самое странное, что этот молодой человек, читающий с круглой сцены шутки, вполне доволен собой, а девушки за столиками в зале радостно смеются каждой омерзительной пошлятине. Но мне это подходит больше, чем общение с мужем и свекровью. Мне хочется послушать новости и узнать про погоду. Хочу понять, как может помочь в ежедневной готовке на кухне миксер «Пауер Бленд Стенд 2000».

Они сделают, что задумали, и потом этого уже нельзя будет вернуть обратно. Но я потом заберу Варю и улечу в Турцию. Может быть, еще не поздно купить горящую путевку. Мы проведем там две недели, только вдвоем. Только вот… я не уверена в том, что она поедет со мной. Я даже не уверена в том, что она не развернется и не уйдет от нас, как только у нее появится такой шанс. Вполне возможно, что через какое-то время, пережив все это, мы разойдемся, как в море корабли, и станем друг другу совершенно чужими людьми.

Взрослая дочь, окончившая школу с красным дипломом. Звонящая нам раз в год, чтобы поздравить с Новым годом.

Или вообще не звонящая нам никогда.

Такое кажется невозможным, но такое случается сплошь и рядом, и дети уходят, не оборачиваясь. Или приходят и сидят с натянутыми улыбками и скучающими лицами, мечтая поскорее уехать обратно, в свою жизнь, к своим проблемам, друзьями и близким людям, в число которых родители не входят.

По первому каналу началась программа про садоводство. Какой-то пожилой мужчина в оранжевой куртке с упоением рассказывал о том, как он делает самодельные вентиляторы/флюгеры из пивных банок и что эти вентиляторы идеально отгоняют с участка кротов. Для такого антикротового флюгера, оказывается, подходила далеко не любая банка. Алюминиевая фольга должна быть достаточно толстой, чего никогда не добиться, если использовать стандартные банки из-под газировки. Только пиво. Желательно в литровых банках.

Что мне делать?

Паника подступила, и я снова переключила канал. Захотелось немедленно пойти, одеться и отправиться в ближайший магазин за литровой пивной банкой. Вот только сомневаюсь, что я бы потом стала вырезать из банки флюгер. У меня нет никакой проблемы с кротами, но есть проблемы с мужем.

– Ира, зайди! – крикнул Григорий из холла. Я поняла, что они с Алевтиной Ильиничной приняли какое-то решение и теперь зовут меня, чтобы отдать какой-нибудь короткий приказ. Кто, интересно, назначил меня исполнителем их воли? Я продолжала сидеть на месте. По третьему каналу шел фильм о пришельцах, высасывающих мозг. Так-так, интересно!

– Ира!

– Что? – я обернулась. Гриша стоял в проходе и смотрел на меня возмущенно.

– Я звал тебя.

– И? – я отвернулась, пытаясь сконцентрироваться на фильме.

– Гуляевы звонили. Они хотят прийти.

– Что? – тут уж я обернулась и посмотрела на мужа с интересом.

– То. Они сказали, что придут через полчаса.

– Зачем?

– Не знаю, – растерянно пожал плечами Гриша. Затем он поморщился, увидев, что вся посуда из-под завтрака так и валяется горой в раковине. Да, я ни черта не помыла. И не собираюсь. Надоел со своими командами.

– Можем их и не пускать. Мы ведь не обязаны, – предложила я.

– Они сказали, что хотят решить дело миром, – пробормотал Григорий. – Вот только… какой тут может быть мир?

Оказалось, что мир очень даже возможен.

Через полчаса в нашу квартиру с чинным и благородным видом зашел Гуляев-старший в джинсах, рубашке и кроссовках – спортивный прикид, не слишком-то сочетавшийся с его животом. Гуляева-мать, на сей раз без тренировочных штанов со стразами, но все равно одетая слишком ярко и броско, в голубую тунику и черные блестящие лосины. Что у этой женщины со вкусом? Почему, прежде чем накупить всех этих браслетов и колец, она не прикупила руководство по стилю?

За ними – о боже – в костюме и при галстуке шел Владислав Гуляев собственной персоной. Я охнула и дернулась, не справившись с неожиданностью. Откуда он-то здесь взялся? Хотя, конечно, его не стали держать в тюрьме. Скорее всего, с него взяли подписку о невыезде, или как там это называется, да и отпустили.

До суда.

Владислав шел покорно, как на казнь, его плечи поникли, и он показался мне меньше, чем когда я видела его около школы, и как-то сморщеннее, малозначительнее. Перепуганный парень, которому пришла повестка в армию, выглядит лучше. Зачем они одели его в костюм, который он даже не знает, как носить?