Эм Вельк - Рассказы (сборник)

— Приглашение не очень-то обнадеживает, — начал мужчина.

— Приглашение? — вскинула глаза Бригитта.

— Ну, скажем, прием, — он взял один из прислоненных к столику стульев, поставил его на ножки и сел.

— Положение таково, фройляйн Бригитта: если молодая дама занимает за своим столиком еще три места, то к ней без опасения можно подсесть. Другое дело, если рядом с ней только одно занятое местечко. В таком случае следует опасаться ревности того, кого ждут, ибо при его появлении ты вскакиваешь и быстренько откланиваешься.

— Ну когда вы бываете серьезным, господин Хинрихсен? — спросила Бригитта.

— В отпуске — никогда. Меня заражает радость окружающих, — ответил мужчина. И добавил — А вообще-то я, пожалуй, чересчур серьезен. Знаете, так же как и вы, я все время в хлопотах. Мы настолько похожи, что я подумываю о том, не смогут ли два столь похожих человека найти общий язык в совместной жизни.

На какую-то минуту Бригитта почувствовала полную растерянность. Но потом весело рассмеялась.

— Я не в обиде на вашу шутку, ведь вы в отпуске. Но и я тоже!

— Однако мы могли бы попробовать, как будем ладить, несмотря на сходство наших натур, — ответил веселый кавалер, — и разрешите пригласить вас на танго.

Сначала Бригитта глянула на вход корпуса для гостей. Там никого не было. Она поднялась. И они начали танцевать. По-видимому, они танцевали очень хорошо, очень красиво, потому что некоторые пары остановились, любуясь ими. Наконец они остались единственной танцующей парой.

— Кажется, — тихонько произнес Хинрихсен и прижал к себе Бригитту чуть сильнее, чем требовал танец, — мы прекрасно подходим друг другу. Мы просто обязаны рискнуть.

Бригитта сбилась с ритма, покраснела, окончательно смешалась. И остановилась. Зрители были разочарованы. И так как сдержанность не была им свойственна, одна из девушек чересчур громко — Бригитта услышала ее — заметила:

— Ее партнер надежнее. Вести должен он.

— Я с удовольствием расцеловал бы этого милого ребенка за его прекрасный совет, — сказал Хинрихсен, когда они снова сидели за столиком.

К Бригитте вернулась серьезность: по возрасту ли ей такие курортные шутки! С этим мужчиной, так сказать курортным кавалером, она познакомилась две недели назад, он работает декоратором, вернее, главным декоратором госторговли в Берлине. Он показывал снимки оформленных им витрин. Как он выразился, его произведений. Они и вправду были маленькими произведениями искусства.

— А большего мне и не надо, — пояснил Хинрихсен, к счастью, в молодости я вовремя понял, что не состоюсь как художник. Теперь у меня гораздо больше зрителей, стань я художником, я не смог бы пробудить в людях столько жизнерадостности. А до этого я учился на портного. Но из-за искусства, из-за книг напала на меня хандра. Поверите, фройляйн Бригитта, самое большое мое желание — одеть всех женщин на свете, молодых, старых, по-настоящему красиво. Представьте, сколько людей сразу почувствуют прелесть жизни. Не смейтесь, это вовсе не самообман. Когда-нибудь раньше вы могли представить себе этот замечательный курорт, в свое время предназначенный исключительно для герцогинь, принцесс, графинь, исключительно в распоряжении трудящихся? Вот видите!

Оркестр заиграл вальс.

— Приглашаю вас, — сказал Хинрихсен, — и попробуем загладить свою вину перед зрителями как танцевальная пара!

Во время танца он продолжил:

— Между прочим, я кое-что узнал о вас. — И когда она от удивления приостановилась: — Да-да, от двух работников с вашего предприятия. До чего приятно было слышать, что ваши коллеги так хорошо о вас отзываются.

— Тем меньше я знаю о вас, — ответила Бригитта Это могло бы прозвучать вызывающе, но мягкость тона смягчила сказанное.

Хинрихсен выказал удивление.

— Но еще неделю назад я сообщил о себе решительно все, Бригитта! Свидетеля более надежного, чем моя собственная персона, я представить себе не могу. — Он вновь стал серьезным. — Я упустил только одно — я уже был женат. Десять лет тому назад. Потом война — ну и… сами понимаете.

О чем только не успела передумать Бригитта, качаясь на волнах «Голубого Дуная»!

— Будь у вас выбор, где бы вы предпочли жить, в Берлине или Лейпциге?

— Ни тут, ни там, — живо ответила она, но почувствовала, что неожиданный вопрос внес в ее душу смятение. Чтобы вернуть себе спокойствие, она спросила задорно: — А зачем мне выбирать? Разве вы хотите предложить мне какое-то место? В таком случае заметьте свою фабрику и свой коллектив я не брошу.

— Но за свою фабрику вы замуж не выходили, возразил в ответ Хинрихсен, склонный, по-видимому, не сворачивать с намеченного пути.

«За вас тоже», — хотела отпарировать Бригитта, но вальс кончился, освободив ее от необходимости отвечать, чего она; пожалуй, и не сделала бы.

Когда, они возвращались к своему столику, у входа на террасу Бригитта заметила мать и подругу. Она высвободила руку из руки партнера и поспешила к ним. Удивленное лицо Хинрихсена расцвело в улыбке, когда он понял, для кого был занят столик, и он решил закрепить за собой место.

Буквально через десять минут мама находила этого господина Хинрихсена столь же блистательным, сколь и изысканным. Вообще ко всем собравшимся на этой террасе, в большинстве прекрасно одетым людям — нерях и раньше всегда хватало, сегодня мама была склонна проявить терпимость: если заранее не знать, к каким кругам принадлежат сидящие здесь люди, то, глядя на их манеру танцевать, об этом никогда не дога даешься! Ее взгляд сопровождал Бригитту и Хинрихсена, которые опять танцевали.

— Обаятельный мужчина этот господин… как его зовут?

Мастер с довольным видом улыбнулась:

— Не будем зевать — от нас ему ее не увести.

Испуганная мама попыталась защищаться:

— Ну что вы, что вы! Я ведь даже не знаю, кто он!

На лице ее собеседницы снова мелькнула улыбка.

— Думаю, Бригитта наверняка об этом знает, фрау Фалькенберг. Мне-то кажется, он имеет отношение к промышленности.

Предположение показалось маме совершенно невероятным.

— Но что вы, что вы! Он прекрасно умеет поддержать беседу, у него такие манеры…

Подруга внимательно посмотрела на танцующего Хинрихсена.

— Судя по лицу, его можно принять за интеллигента, как раз напротив их дом отдыха. Но нет, те так хорошо не одеваются. Убеждена, он с производства. — И она решила в этом удостовериться.

Такая же мысль возникла и у мамы, но она оказалась более расторопной. Как только пара оказалась за столиком, она принялась за дело и, будучи женщиной образованной, пошла обходным путем.

— Как только подумаешь, что раньше здесь проводили время только придворные… — Но это могло оказаться бестактностью, и она вновь сманеврировала; — А впрочем, здесь такое множество прекрасно одетых людей, они тоже могут принадлежать к числу придворных, только сорок лет спустя.