Эм Вельк - Рассказы (сборник)

— Я вижу, вы не лишены самообладания.

Затем он снова сочувственно склонился, но при этом блестящий паучок на значке угрожающе приблизился к господину члену участкового суда.

— Я объясняю себе вашу разумную реакцию в этом щекотливом деле, господин член участкового суда, тем, что вы в известной степени оказались подготовленным к нему. Возможно, вы уже имели не один случай с вашей уважаемой супругой обсудить аналогичные опасения.

Корпус господина директора наклонился еще сильнее вперед, но голос стал тише — хотя, возможно, только для того, чтобы потом его можно было значительно повысить.

— Вы, мой дорогой господин доктор Бэр, хотя и являетесь членом участкового суда, относитесь к тем немногим из имеющих родительские права лицам, кои не разрешили своим детям вступить в гитлерюгенд. Первоначально ваш сын, как казалось, примирился с этим. Зачтем он, однако, понял то, что его отец должен был бы понять раньше его: долго так продолжаться не может и членство в гитлерюгенде является долгом каждого ученика и каждой девочки, имеющих чистое расовое происхождение! С десяти до четырнадцати ты обязан быть членом юнгфолька [24] Юнгфольк — детская национал-социалистская организация. , с четырнадцати до восемнадцати — гитлерюгенда. И вот что вышло: ваш мальчик только первый год довольно равнодушно относился к своим товарищам, одетым в форму, а в нынешнем году все сильно изменилось. Он не только пытался, не имея права на ношение формы, участвовать во всех мероприятиях, он громче всех пел песни юнгфолька, проникал на собрания, пытался принимать участие в их занятиях и все снова и снова обещал, что принесет ваше письменное разрешение на его участие. — Тут директор выдержал паузу длительностью не меньше минуты. — Из соображений, каковые мне неизвестны, но, как полагаю я и учительский совет, у вас имелись, вы не дали такого разрешения. Таким образом, для учащихся нашего учебного заведения, принадлежащих к юнгфольку, оказалось вполне естественным проявлением долга, что они перестали допускать Вольфа Дитера Бэра на свои мероприятия. Тогда он стал появляться в кругах гитлерюгенда. В конце концов они выгнали его вон. Когда же он затем появился с настоящей нарукавной повязкой со свастикой, она была силой у него изъята, а он получил заслуженную пощечину. И что же он сделал потом? Нечто чудовищное; педагогический совет до сих пор упрекает себя в том, что тогда была проявлена непонятная снисходительность.

Лицо у директора стало таким, будто в душе его боролись гнев, отвращение и боль, и это лишило его, видимо, дара слова, так что он вынужден был взглянуть на свой партийный значок.

— Могу ли я узнать, — тихо спросил господин член участкового суда, — что сделал Вольф Дитер?

Из поля сражения противоречивых чувств лицо директора превратилось в плац для проведения парадов, а голос зазвучал подобно фанфарам.

— Когда члены гитлерюгенда пригрозили ему, что как следует вздуют его, если еще раз увидят с символом нашего движения на рукаве, что сделал он тогда? — Глаза директора насквозь пронизывали господина члена участкового суда. Тот вопросительно приподнял плечи, но промолчал. — Это было три месяца тому назад, в январе. На школьном дворе лежал толстый слой снега. И тогда ваш невинный мальчик использовал его… — гм, да, гм… — он выписал свастику на снегу.

Удивленно, слегка улыбнувшись, господин член участкового суда посмотрел на значок в петлице директора.

— И подобное деяние — я имею в виду изображение свастики на снегу или на песке — рассматривается как преступное?

— Нет, изображение свастики не есть преступление, это то, что сотни тысяч, миллионы людей делают из чувства восхищения и гордости за нашего фюрера, наше государство и наше отечество. Но чем изобразил ваш отпрыск этот священный знак? Чем?

Голос директора звучал все громче и громче, последнее же слово громом прокатилось по комнате. Это напугало и самого директора, потому что он смущенно оглянулся, наклонился вперед и произнес свистящим шепотом:

— Он… он… — И, снова оглянувшись, прошипел еще тише: — Я же сказал… он выписал ее… гм… то есть не писал, а писал. — И заключил резким, как вопль: — Свастику!

И как будто стремясь уберечь свой значок, он прикрыл его левой рукой. Затем спросил холодным, убийственным тоном:

— Ну, что вы на это скажете?

Сначала господин член участкового суда не мог на это ничего сказать. Потом он улыбнулся.

— Но, уважаемый господин директор, вы, как наставник молодежи, знаете, вероятно, что… парни в этом возрасте не вкладывают в такие вещи особого смысла. Это не имеет ничего общего ни с оскорблением нравственности, ни, тем более, с политической демонстрацией! Такого сорванца достаточно отвести в сторонку и растолковать ему что к чему, — но из этого не следует делать тех далеко идущих выводов, какие делаете вы!

Директор язвительно кивнул.

— Мы постарались вашему сыну, гм, все растолковать и предупредили его. Мы не стали ничего сообщать вам. Каковы же последствия? А? Мы еще несколько раз обнаруживали, те же, гм, те же рисунки на снегу. — И добавил быстро — И даже если в этих случаях не ваш сын был прямым виновником, а другие школьники, моложе, то несомненным можно считать тот факт, что они лишь последовали грязному примеру. А что вызвало особое беспокойство — среди этих заблудших было даже несколько членов юнгфолька! Представляете себе?!

Господин член участкового суда представил себе это, но слишком быстро отставил эту мысль в сторону.

— Если все произошло три месяца тому назад, ведь теперь май, то уже одно это доказывает, что вы и педагогический совет в конце концов расценили все это как глупую мальчишескую проделку.

Тут стаи директора снова выпрямился и голос стал злобным.

— Да, мы расценили это именно так. К сожалению, к сожалению. Мы должны были бы обратить внимание на то, что развитие это-го учащегося оказалось под влиянием других факторов.

— Этого я не понимаю, — сказал господин член участкового суда несколько тверже. — Пожалуйста, извольте объясниться.

— Как угодно. Я хотел пощадить ваши чувства, вы ведь все-таки отец. Если такое деяние, которое совершил ваш сын, и последующие события подтверждают это, — итак, если, во-первых, подобное деяние уже начало сказываться на нравственном облике других учащихся, то тогда, во-вторых, должно произойти нечто еще. более опасное. Мальчик значительно опередил в физическом развитии свой возраст и далеко ушел в отношении, гм, полового созревания. Пока никому не удалось застать его зa какими-нибудь нечистыми занятиями, но для меня, воспитателя с достаточным опытом, нет сомнений, что это может произойти в любой день. Во всяком случае, я предупредил.