Ирина Солодченко - МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ

Проскрипели двери туалета… Уселась… Любуется новым кафелем, тоже в разводах, как и вся кухня. Этот стиль навязала ей курица-дизайнерка. Тася все делает неторопливо, что страшно бесит. Уже минут десять свистит чайник, но как же оторвать глаза от разводов?

Боже, ну можно как-то побыстрей? Но девушку голыми руками не возьмешь… Нервы как канаты. Когда-то пробовал по жизни удивлять супругу – голый Вася. Вот так посмотрит, как корова, похлопает ресницами, кинет безучастно: «Шут гороховый!» и степенно удаляется. Сейчас придется самому бежать к чайнику, потому что ЕГО нервы – это тонкие оголенные провода.

Но как прошмыгнуть мимо кошки?

И такая дребедень каждый день… Каждое утро борьба нервов. Битва тоненького волоска с тросом. Перетягивает, безусловно, канатно-веревочное изделие.

Плавно выползая из туалета, Таська неспешно шаркает сначала к телефону, и только потом (?!!!) – к разрывающемуся свистом чайнику. «Ти сьогодні млява чи жвава?- слышится сиплый голос из прихожей. Это такой ранний ритуал – поинтересоваться у подружки самочувствием. Рассказать, как не спала всю ночь, потому что болела голова, как кололо в боку, как под утро, наконец, заснула, а уже пора вставать. И совместный вечный вердикт: на погоду.

… Тася – это его жена. Изначально нельзя было сочетаться браком с таким именем. Хотя по паспорту она и Света. Но когда охота достать свою, так сказать, сожительницу, он называет ее именем, данным родителями. С сегодняшнего дня она – Тася. Так он решил… Это тебе за кошку и за фараона. И за Осириса. За земледелие, за рабство и за мумию на подоконнике. И вообще, чем тебе не угодило имя Тася? Хотя, если вспомнить певичку Повалий…

Полусонная, с растрепанными, пересыпанными сединой кудряшками, в несвежей длинной ночной сорочке вплывает благоверная в «Древний Египет» сменить гардероб… Кстати, не мешало бы воспользоваться случаем. И быстро вскочив, он на автомате хватает свою одежду и молнией мчится из «усыпальницы». При хозяйке кошка ведет себя смирно…

Через 5 минут Таська все еще со спутанными волосами, но уже в темной миди-юбке и бирюзовой блузке с рюшами, колдует над чайником.

– Ну что, сегодня ты жвава, судя по погоде?

Оранжевое солнце так приветливо выползает из-за соседнего дома! И зовет, и манит на улицу… Куда угодно – на речку, в лес, в поле, только не на работу. Светило проникает в кухню сквозь новые занавески в разводах канареечного цвета, которые были бы даже уместны, если бы не дурацкие бантики по бокам.

– Млява…

Погоди… Что это? Кудряшки золотистые?

– Да уже пару недель… – застенчиво усмехается Тася.

Как говорил Марк Рудинштейн, за 15 лет совместной жизни исчерпывается список, по которому можно сказать «я тебя люблю». Старина прав на все 100: последние года два он даже побаивается целовать свою долгоиграющую супругу, не говоря уже о чем-то большем. Каждый раз такое чувство, будто целует сестру…

– Таська, и мне чай! – неожиданно для самого себя вскрикнул фальцетом.

– Таська на базаре семочками торгует…

– Ну какая из тебя Света? – попытался допечь. – Ты – реально Тася. Света сказала бы «семечками»… Да Света и слова такого не знает «семечки»! Какая пошлость: семечки!

Кто такая жена? Надсмотрщик… Туда не иди, сюда не ходи… Толяныч все объясняет на примере мира животных. Дома не строят – раз. Вырыл нору, перебежал в другой лес – выкопал другую землянку и ни к чему не привязан. А люди капитальным жильем привязывают себя к местности. Животные постоянно меняют подружек – два. А люди женятся и тем самым сковывают себя имуществом и заодно пресловутыми семейными ценностями. Нажитое совместно добро приходится делить, а оно часто не делится. Вот так и живут… И он тоже попал в эту западню. После КПИ его направили на завод в родной город, где Таська работала табельщицей, а теща – крупным профсоюзным деятелем. Крутнувшись, перед самым развалом страны, мамаша успела выбить молодой семье эту квартиру. Вот решится он на развод, а уходить куда? В никуда… Две однокомнатные на двушку не купишь. Тем более, еще есть Илонка.

А он тут – чужой… Пока был менеджером, как-то терпели для мебели, а теперь, когда покатился по наклонной, отец семейства – никто. Ну надоело ему менеджером! Ну хочется попробовать чего-то другого! Так нет. Под соусом «кормить семью» он ОБЯЗАН горбатиться. Таська тоже не всегда такая отмороженная. Иногда бурчит, что из-за него ей приходится «крутиться», как она называет свои махинации. А Илонкино образование – это реально неорабство, тут не поспоришь. Сколько вбухали бабла в ее горное образование, а работает в результате парикмахершей. А куда она пойдет работать? В шахту? Маркшейдером?

… А супруга уже вовсю трещит с Линдой Ивановной, прижав к уху Nokia последней модели. Вот уж где луч света в темном царстве! Эта Линда Ивановна – замечательная личность, с которой приятельницы крутят шахеры-махеры на фирме по производству пластиковых окон. Таська там – завскладом, а Линда Ивановна (по паспорту Лидия Ивановна) – финансовый директор. Худенькая юркая глиста, вечно в малиновых юбочках и заправленных под пояс просторных блузах с обязательным атрибутом – солдатским ремнем и высокими каблуками. Подружки, мать вашу… Ситуативные подружки. У Таськи они меняются в зависимости от того, с кем приходится воровать. Ядреный электорат президента Януковича.

– Что там Линда Ивановна? – спросил подчеркнуто-бодряцки. Супруга уже на выходе, мазюкает помадой по губам, как всегда неумело. – Кстати, Света сначала аккуратно обвела бы губы карандашом…

– Вчера купила кухонный гарнитур, весь день ходила по рукам, всех грузчиков обошла , и в итоге позвала наших ребят со склада, и они ей затащили. Она не бездомная пропасть, чтобы всем платить .

У Линды Ивановны две отличительные особенности: несусветный лексикон и неимоверная скупость. За эти « весь день ходила по рукам, всех грузчиков обошла » любой юморист женился бы на ней, чтобы всегда иметь под рукой кладезь дохода. Супруг Линды Ивановны хорошо рисует и пишет дружеский саржи в обедний перерыв. Хала выцвелых волос, лет под 50, лицо хитренькое как у лисички. Прав Толяныч: с возрастом на лице высвечивается все нутро. А какое у него лицо, by the way? Стандарт мужской красоты: длинный ровный нос, тонкий у основания и чуть расширенный на кончике, прямые брови, продолговатый овал. Классика!

За годы общения с Линдой Ивановной, он сам перебрал ее лексикон и уже несколько лет успешно им пользовался в качестве сленга.

– Вот скажи, на чем держится наша семья? – спросил, лениво вдавливая рассыпающийся черный хлеб в кусок замороженного белого масла.

– На мне, – парировала супруга, поднаторевшая за годы совместной жизни.