Бернар Кирини - Необычайная коллекция

В семейной жизни сыворотка стала главным яблоком раздора, далеко опередив политику и деньги. Моей родни это тоже коснулось: семья разделилась на фанатов молодости, которые пышут здоровьем и занимаются экстремальными видами спорта, и стариков, надменно утверждающих, что двадцать лет — не самый лучший возраст. У меня с трудом укладывается в голове, что на самом деле они ровесники. Мой дядя Ивон на последнем семейном сборище, как обычно, сделал общий снимок. Из девяти детей в первом ряду пятеро — настоящие; остальные четверо — это тетя Алиса, дядя Эрве и кузены Юбер и Ришар. Девица, которую я обнимаю за плечи во втором ряду, — вовсе не моя невеста, а тетушка Элен. Среди «закоренелых», как теперь говорят, мои родители напоминают двух учителей в окружении учеников; что же до моего деда, непримиримого противника всякой сыворотки, не происходящей из виноградной лозы, он и вовсе выглядит пришельцем из другой эпохи в своем старомодном пиджаке и с толстой тростью.

Старики против помолодевших, битва продолжается. Каждая сторона отстаивает свои позиции. Многие, однако, кажется, втайне жалеют, что приняли сыворотку. Они, конечно, в этом не признаются и уверяют, что прекрасно себя чувствуют, но в глубине души сами себя не узнают, и им от этого очень неуютно. Говорят, в Америке ученые уже изобрели снадобье, от которого стареют. Глоток — и омолодившиеся вновь обретут свои морщины и варикоз. Стало быть, завтра мы сможем, принимая тот или другой эликсир, каждое утро выбирать себе возраст, как выбирают наряд. И все равно, старыми или молодыми, умрем в свой срок.

Как бы то ни было, у зубоскалов есть много поводов посмеяться, с тех пор как сыворотка появилась в свободной продаже. Назову лишь некоторые:

— Лучано Маркотти, всемирно известный лирический тенор, переборщил с дозой и стал ребенком. Теперь, ожидая, пока поломается голос, он был вынужден отменить все свои выступления на пять лет вперед.

— Семидесятидвухлетняя маркиза де Редон-Мазюр была одной из первых принявших сыворотку. После этого она не пропускала ни одного бала, демонстрируя вновь обретенную молодость. Увы, бедняга забыла о неприятностях, случающихся регулярно с девичьим телом, и однажды вечером, когда она танцевала самбу, все увидели стекающую по ее ноге струйку крови.

— В шестьдесят шесть лет актриса Катрин Марлак вернула себе свои двадцать, а также опухоль, которую ей когда-то успешно удалили.

— У актера Брайана Фокса, самого красивого мужчины в мире, теперь неправильный прикус и лицо подростка, усыпанное прыщами.

— Из моих близких — тетя Гислен решила омолодиться, ничего не сказав мужу. Он не узнал ее и принялся за ней волочиться, представившись богатым вдовцом.

— И, если позволите, в заключение два слова о себе: я, урод с детства, давно привыкший к своей наружности, — мне кажется, что с возрастом я становлюсь красивее, — скажу прямо, что не вижу никакой пользы в этом чудесном снадобье, о котором все, кто его пил, говорят, что вкус у него прескверный.

I. Спасители

«В этой секции, — сказал Гулд, — я собрал несколько книг, которые спасли жизни. Случай, согласитесь, небанальный. Почему дают медали людям, которые бросаются в воду, спасая утопающих, но никогда — книгам, совершившим подобный подвиг? Я, на свой лад, исправляю эту несправедливость».

Он достал с полки несколько томов. «Вот эта, например, спасла человека, больного редким недугом, настолько редким, что он считал себя единственным в мире страдающим им. Он родился в тысяча восемьсот пятидесятом году, и звали его Венсан Марсо. Его болезнь — не помню, как она называется, — изуродовала его чудовищными язвами, жаль, что не сохранилось фотографий. Она вызывала также головные боли, рвоту, паралич конечностей, остановила рост волос. Показавшись всем врачам в стране, Марсо смирился с тем, что недуг его неизлечим, и ждал скорой смерти. “Всего ужаснее, — говорил он, — знать, что случай мой уникален и никому на свете неведомо, что я терплю. Один, без надежды на исцеление — нет хуже муки”.

В тысяча девятисотом, когда Марсо было пятьдесят и врачи давали ему не больше полугода жизни, он наткнулся на этот анонимный труд, опубликованный в Париже в тысяча семьсот первом году, под названием “Лекарство от страшного недуга”. В нем описано заболевание, похожее на его случай, с теми же симптомами; и главное — рассказано, как его вылечить при помощи сложного настоя на основе редких растений. Не слишком веря в успех, Марсо все же последовал предписаниям, решив, что терять ему нечего, а отравление в его состоянии будет наименьшим злом. Он заказал снадобье своему аптекарю и стал пить его, точно следуя указанной в книге дозировке. Поверите ли? Через месяц он почувствовал себя лучше и начал ходить; через полгода язвы стали исчезать и остались только на руках. Год спустя он был совершенно здоров. А ведь не попадись ему “Лекарство от страшного недуга”, бедняга бы умер, так что, можно сказать, эта книга его спасла».

Я внимательно рассмотрел томик и погладил потрескавшуюся кожу переплета. (Мне хотелось поднести его к носу и вдохнуть запах старины, но Гулд наверняка не одобрил бы этот жест, и я воздержался.)

«Марсо, сами понимаете, попытался разузнать хоть что-нибудь о книге и ее авторе. Но, увы — ни у одного букиниста, ни в одной библиотеке, ни в одном университете он так ничего и не нашел. Он рассылал письма по всему миру — безуспешно. Единственное, что ему удалось, — датировать свой экземпляр: книга была действительно отпечатана в тысяча семьсот первом году, при Людовике Четырнадцатом. Анри Марсо, сын Венсана, написал интереснейшую статью на эту тему. Вот отрывок из нее: “Насколько нам известно, в тысяча девятисотом году — когда мой отец его обнаружил — оставался единственный экземпляр «Лекарства от страшного недуга» на всей земле и единственный человек страдал болезнью, описанной в этой книге. Самое удивительное — как не поверить в перст судьбы? — что этот уникальный экземпляр и этот уникальный больной встретились. «Лекарство» могло мирно спать в какой-нибудь библиотеке на другом конце света или быть изгрызено мышами среди книжного старья в лавке букиниста. Но нет — по воле Провидения оно попало в руки моего отца, единственного в мире человека, который умер бы, если бы не прочел этот труд”».

Гулд улыбнулся: «Поневоле призадумаешься, правда? Ведь если само Провидение вручило Марсо “Лекарство от страшного недуга”, то по его же воле книга попала и ко мне. Неужели и мне суждено подцепить эту болезнь? А если нет, почему именно я ею владею? — Он снова улыбнулся и добавил: — Быть может, болезнь поразит кого-нибудь из моих близких, друга, которого я смогу вылечить благодаря этой книге и который будет обязан мне жизнью».