Мухаммед Аль-Али - Произвол

— Мы продадим оружие в случае нашего ухода отсюда, — сказал советник.

Марлен, обольстительно улыбаясь, убеждала его поставить партию винтовок в Сирию в ближайшее время, поскольку это сулит большую выгоду. Наконец советник сдался, предупредив ее, что поручит проведение операции капитану. После этого они поднялись в одну из спален. Когда они вернулись в салон, веселье было в полном разгаре. Пресытившись вином и любовью, гости стали рассказывать друг другу о своих приключениях в различных странах мира. Марлен полностью переключила свое внимание на капитана, сопровождавшего советника. Она уселась рядом с ним и настаивала, чтобы тот рассказал какую-нибудь историю о себе. Капитан решил поделиться своими воспоминаниями о службе в Сенегале:

— Не имея средств к существованию, сенегальцы предлагали нам купить их детей. А мы загоняли сенегальцев в шахты, где они как мухи погибали от голода и обвалов. Провинившихся бросали в реку на съедение крокодилам. Я тогда был еще только лейтенантом, но туземцы падали предо мною ниц. Население там очень отсталое и верит в колдовство. С нами были священники-миссионеры. В их задачи входило обратить этих язычников в христианство, приобщить к цивилизации.

В беседу вступил Сабри-бек:

— О, Франция известна своей высочайшей культурой, которую она несет другим народам. В этой стране произошла величайшая революция. Она может многое дать другим странам в области просвещения и развития.

Капитан продолжал:

— Мы несем в колонии грамоту, знания и культуру. Но туземцы не приемлют всего этого.

Советник поддержал его:

— Совершенно верно, капитан. Население в колониях рассматривает нас не иначе как хищных завоевателей. До них не доходит, что мы пришли к ним с просветительской миссией. Я вспоминаю, что во Вьетнаме мы находили взаимопонимание только с состоятельными людьми, в частности с крупными землевладельцами. Народ же ненавидел нас. Против нас сражались даже женщины. Частенько вьетнамки, попавшие в окружение и исчерпавшие свои боеприпасы, не хотели сдаваться и предпочитали покончить жизнь самоубийством.

В этот момент Марлен ловко сунула в портфели советника и капитана по двести золотых монет, заговорщически подмигнув им. Отозвав капитана в сторонку, она объяснила ему, какой дорогой удобнее переправить винтовки в Сирию на военном грузовике. Они договорились, что их будет не менее двух тысяч. Затем она подозвала Сабри-бека и Рашад-бека.

— С винтовками все в порядке, — властно сказала она. — Сделка обойдется вам в две тысячи золотых лир. Через два дня вы получите оружие в Дамаске. Точное место я сообщу попозже.

Рашад-бек принялся благодарить Марлен, а та, со скрытой неприязнью поглядывая на него, думала про себя: «Этому гнусу нельзя ни в чем доверять до конца. Но я его использую на полную катушку. Весь мир должен лежать у наших ног, в противном случае пусть он сгорит дотла».

Ход ее мыслей прервал колокольный звон со звонницы ближайшей церкви.

Священник Игнатий с рассветом уже был на ногах. Не успел он принять душ, как в комнату постучала служанка Мари. Он пригласил её войти. Они были давно знакомы. Увидев, что она в расстроенных чувствах, отец Игнатий поинтересовался причиной. Мари, всхлипывая, рассказала о случившемся вчера с ее дочерью в доме Ильяса.

— А что за гости у твоего хозяина? — спросил священник.

Тут Мари вспомнила, зачем она пришла, и передала отцу Игнатию приглашение своей хозяйки пожаловать в дом: с ним хотят познакомиться гости.

Когда священник Игнатий пришел к Ильясу, Ум-Жискар представила его присутствующим. Кроме советника и капитана, он никого раньше не встречал. Священник произвел благоприятное впечатление на обоих беков. Сразу бросалось в глаза, что этот сорокапятилетний мужчина тщательно следит за своей внешностью. Правда, красный цвет его лица свидетельствовал о том, что священнику не чуждо пристрастие к вину. Это подтверждал и его крючковатый нос в синих прожилках.

Ум-Жискар представила его как будущего архиепископа. Она знала, что это вожделенная мечта священника. Местного архиепископа отозвали в Ватикан. Пост его стал вакантным. У отца Игнатия были все данные для повышения: он знал шесть иностранных языков, был автором нескольких богословских книг, всю свою жизнь он верой и правдой служил Ватикану. К тому же он пользовался покровительством французов. Капитан был его закадычным другом и частенько захаживал в церковь.

— Добро пожаловать, святой отец, — приветливо сказала Ум-Жискар. — Твой приход — благо для нашего дома.

Гости удобно расположились в саду под ласковыми лучами солнца и с удовольствием смаковали кофе.

— Забываешь старых друзей, Ум-Жискар, — с наигранной укоризной сказал священник. — Здесь столько приятных лиц, а ты едва вспомнила обо мне.

Советник ехидно засмеялся:

— Ум-Жискар большая грешница. В воскресенье ей следует пойти к отцу Игнатию на исповедь.

Игнатий возразил:

— Что вы, господин советник! Все мы грешны. А Ум-Жискар благочестивая женщина. Она никогда не скупится на пожертвования церкви, и поэтому господь бог отпустит ей все грехи. Но, что правда, то правда, нередко она вспоминает обо мне лишь тогда, когда я ей нужен. Однако, как говорил Христос: «Пусть бросит в нее камень тот, кто без греха».

— Я настолько погрязла в грехах, что мне и недели не хватило бы, чтобы исповедоваться в них. Но я надеюсь на божью милость и расположение святого отца, — кокетливо сказала Ум-Жискар.

Под дружный смех капитан спросил:

— Почему, отче, ты не женишься? Ведь ты, в отличие от нас, безгрешен и можешь с чистой совестью предложить свою руку и сердце достойной избраннице.

— Я всегда стремился стать архиепископом, — ответил священник Игнатий. — К тому же церковь запрещает нам жениться. Я хочу отдать все свои силы служению святой церкви.

Он лукаво подмигнул капитану, а советник заверил священника:

— Считай, что этот пост у тебя уже в кармане. Я разговаривал с верховным комиссаром, и он обещал свое содействие.

Марлен попросила у хозяйки разрешения несколько минут побеседовать со святым отцом наедине. Они перешли в соседнюю комнату, где Марлен рассказала Игнатию о предстоящей сделке. Она заверила его, что все оружие уйдет в Дамаск. Оба поняли друг друга с полуслова. Им не впервые приходилось обстряпывать разные делишки. Советник и капитан не могли не оценить дьявольскую изобретательность Марлен, которой пришло в голову осуществить передачу контрабандного оружия в самой церкви. О лучшем месте не приходилось и мечтать.

— Мы мало жертвуем на нужды церкви, — сказала Марлен, протягивая священнику десять золотых монет — из тех, что она получила от Рашад-бека.