Мухаммед Аль-Али - Произвол

Коварная Ум-Жискар стремилась привлечь как можно больше людей к выгодным сделкам, чтобы тем самым лишить Марлен права монополизировать всю прибыль.

— Я ничего не скрою от тебя, — сказал Рашад-бек. — Винтовки я продал бедуинам в Дамаске по четыре с половиной лиры. Товар мы получили сегодня вечером. Впредь ты будешь прямой участницей всех сделок.

Ум-Жискар расхохоталась:

— А я уж думала, что ты готовишь антифранцузское восстание. Или переворот вместе с капитаном. Но что-то сделка мелковата. После появления здесь капитана мы загнали бедуинам винтовки по десять золотых лир за штуку.

Рашад-бек чуть было не поперхнулся.

«От этой женщины ничего не скроешь, — с досадой подумал он. — Кто же ей поставляет сведения?»

Он был так поражен, что не смог скрыть на лице растерянности. Как оправдаться перед этой проницательной женщиной, только что уличившей его во лжи? Пытаясь выйти из неловкого положения, Рашад-бек притворно обиженным голосом стал упрекать хозяйку, почему та не рассказала ему об этом раньше. Тогда бы бедуины не посмели его обмануть.

— Еще не поздно все исправить, — сказала Ум-Жискар. — Твоя ошибка в том, что ты считаешь меня глупее, чем я есть на самом деле.

В ответ Рашад-бек лишь тяжело вздохнул:

— Хорошо. Я дам тебе из твоей доли тысячу золотых монет в качестве аванса за будущие сделки.

Ум-Жискар встала с удовлетворенным видом и крепко поцеловала бека. Простившись с ней, Рашад-бек пошел принять душ и привести себя в порядок. Он предвкушал встречу с Гладис. Когда он вышел, один из солдат капитана сообщил ему о прибытии проводников. Действительно, у церкви уже стояли две груженные оружием машины. С наступлением сумерек бек уселся с проводником в одну из них, и караван тронулся по дороге в Дамаск.

По дороге в Яффу Марлен сидела, погрузившись в свои думы, не замечая ничего вокруг. Она снова и снова возвращалась к отчету о проделанной работе в свете последних инструкций сионистской организации. Эти указания уже разошлись повсюду. Ей вспомнились слова румынского раввина: «Собирайтесь в одном месте, иначе вас ждет гибель». Сама — из Румынии, а муж родом из заморских владений Франции. Как-то сложится ее судьба? Не потеряет ли она деньги, с таким трудом скопленные в течение всей жизни? Лучшие годы проведены на забытых богом станциях, среди дикарей. Неужели все это напрасно?

До нее донесся оживленный голос водителя:

— Взгляните, госпожа, на море! Какая красота!

Море и вправду в этот день было восхитительно, но Марлен сейчас было не до пейзажей. А шофер все не отставал от нее:

— Нынче люди опасаются купаться, боятся инфекции. А все война. Сколько она уже унесла жизней, а сколько ей еще предстоит унести!

— Все просто взбесились и разучились наслаждаться природой и жизнью, — решила поддержать разговор Марлен. — Народ помешался на кровопролитиях.

— Всех убийц ждет один конец, — поддакнул шофер. — Справедливость восторжествует.

Рассуждения шофера вызвали раздражение Марлен. Раввин говорил ей другое: «Вы, дети Иеговы, сильны смертью других. Только ненависть к тем, кто угнетал вас, продлит ваш род».

Постепенно прекрасная погода и изумительные виды за окном автобуса настроили Марлен на меланхолический лад.

«Лучше бы мне не родиться, — думала она. — Сколько уже преступлений на моей совести! Взять того же Хасана аль-Масри. Полюбив его, я отдалась ему. Он был такой крепкий мужчина. Но об этом проведал Рашад-бек и убил его, прикончив на моих глазах, а я даже глазом не моргнула. Стояла и смеялась, забыв, как сладко мне было в его объятиях. Но потом Рашад-бек — этот циник и развратник — заплатил мне за все. Уж он-то не пропустит ни одной юбки. А шофер еще разглагольствует об убийцах. Ладно, баста. Лучше помечтать о тех временах, когда евреи захватят эту прекрасную землю, которой пока владеют эти невежды».

Марлен опять вспомнила шейха Абдеррахмана, как однажды, лет десять назад, завтракая у нее на станции Ум-Ражим, он рассказывал ей о гуриях и льстиво сравнивал ее с ними. А потом стал расписывать райские кущи и молочные реки. Он утверждал, что каждый мужчина в раю имеет сорок гурий. А сам надписывает талисманы крестьянам и делает все, что прикажет Рашад-бек. Тогда он еще говорил, что рай населен такими, как ого хозяин. «Избранные здесь, избранные и на том свете», — повторял он. «Дай я ему золотую лиру, так он и меня назовет богиней. Что говорить, если Игнатий из того же теста! Ради сана архиепископа он выполнит любой мой приказ. Не его ли слова, что за мои услуги он готов повесить мою фотографию над алтарем и заставить прихожан поклоняться ей как иконе? Но что мне до них? Я должна думать о заданиях своего руководства. Ведь осуществить их придется во что бы то ни стало».

Сидящий впереди нее шофер что-то напевал, подыгрывая себе гудком машины.

Прибыв в Яффу, Марлен сразу направилась в гостиницу, где ее уже ждали Астер и Шарона. После короткого отдыха она зашла в еврейский банк и сделала новый вклад, оставив себе немного денег на мелкие расходы. После этого она вместе с Шароной и Астер навестила еврейский клуб, полный выходцев из различных стран. Марлен с презрением посматривала на евреев, прибывших из арабских стран.

— Посмотри на этих женщин из Ирака и Йемена. Они худы, как козы, или толсты, как буйволицы, — сказала она Шароне.

— Ты права, — подтвердила та, — но в крепком телосложении им не откажешь, и они хорошо обрабатывают землю.

Марлен заговорила с ними по-арабски. Женщины, явно чувствующие себя здесь не в своей тарелке, с радостными лицами окружили ее. Побеседовав об Ираке, Йемене и Египте, Марлен и ее подруги встали и попрощались с женщинами. Марлен бросила на ходу:

— От них воняет, как от свиней!

На следующий день она встретилась в туристическом агентстве с ответственным за эмиграцию и отчиталась за свою работу. Одобрительно кивнув, шеф потребовал от нее провести еще серию покушений. Убийства стимулируют еврейскую эмиграцию из Сирии. В конце разговора он поинтересовался:

— Ты внесла сумму в фонд?

— Конечно. Если поступят новые указания, вы сможете найти меня в гостинице.

— Ты что такая деловая? — заулыбался шеф. — Мы еще успеем пообщаться с тобой не только на деловой почве.

В дверь постучали, и в контору вошли какой-то американец с женой. Они попросили познакомить их с программой туристической поездки. Их любезно усадили и предложили кофе. Завязалась непринужденная беседа.

— Палестина прекрасна, — сказал американец. — Я здесь впервые и обратил внимание, что местные жители, оказывается, не умеют как следует обращаться с землей. Насколько мне известно, правительство Соединенных Штатов Америки поддерживает идею создания на этой территории еврейского государства. Несомненно, что тогда этот край превратится в настоящий рай. Эта страна таит в себе богатейшие возможности. Но за их реализацию еще предстоит побороться. Главное, чтобы проживающая здесь местная беднота оставалась на том же отсталом уровне. Так будет легче ей управлять.