Уильям Тревор - Пасынки судьбы

Джастин смыл с лица остатки пены. Тогда тоже было воскресенье, когда тетушка Роуч впервые завела для него патефон и поставила пластинку: Джон Каунт Маккормак пел «Тралийскую розу». С того дня он стал часто бывать у нее в доме, где в гостиной стояли горшки с папоротниками, а на стенах висели вышивки в рамках, Это они — тетушка Роуч и отец Финн — заставили его поверить в себя, в свой музыкальный дар. Они не засмеялись, когда он как бы между прочим сказал, что Малер — его кумир.

Джастин вытер лицо и вышел из ванной. Он услышал, как тяжелыми шагами приближается Гарда Фоули. Из кухни доносился запах жареного бекона и захлебывающаяся скороговорка диск-жокея по радио.

— Мистер Кондон! — позвала Томазина Маккарти. — Мистер Кондон, у миссис Кин завтрак готов.

Наводя порядок в своей крохотной гостиной, она смахивала пыль с безделушек на каминной полке, медной гондолы, слонов со сломанными бивнями, всевозможных декоративных коробочек, детской фотографии Джастина в рамке. Ее сделал мистер Боланд, страховой агент, увлекающийся на досуге фотографией. По правде говоря, она не доводилась ему родной теткой: Джастину было шесть лет, когда он однажды остановился у решетки ее сада и смотрел, как она косит траву. «Как тебя зовут?» — спросила она, и он ответил: Джастин Кондон. «Какое великолепное имя!» Она улыбнулась ему, заметив его робость. Ее лицо вспотело от напряжения: ведь приходилось толкать газонокосилку. Он внимательно смотрел на нее, пока она, сняв очки, вытирала их о передник.

Она была худенькой, хрупкой женщиной 79 лет, с тонкими руками и пепельными волосами, как зола, которую она сейчас выносила в картонной коробке из гостиной. Двигалась она медленно: давало о себе знать легкое воспаление суставов в колене и в локтях. «Кажется, у меня есть немного сиропа, — сказала она в день их знакомства. — Ты любишь разведенный сироп, Джастин?»

Она повела его в дом, на кухню, налила в два стакана лимонного сиропа на донышко и разбавила водой из-под крана. Потом достала бисквитное печенье, малиновые вафли, припасенные на уик-энд. У него трое братьев и трое сестер, рассказал Джастин; отец занимается торговлей и в будни совсем не бывает дома. Потом, став старше, он рассказывал ей о школе Христианских братьев, где окна были с матовыми стеклами и на бетонированной площадке для игр стоял шум и гвалт. Рассказал, как брат Уолш определил, что из него толка не выйдет.

То первое воскресенье, когда она завела патефон и поставила пластинку Джона Каунта Маккормака, хранилось в ее памяти как самое дорогое воспоминание, поскольку она всегда считала, что с этого дня началось его увлечение музыкой. Потом она проигрывала ему другие пластинки с ариями из «Травиаты», «Кармен» и «Трубадура» — в то самое сентябрьское воскресенье, когда его фотографировал мистер Боланд. Сначала Джастина поставили перед кустом гортензии, но мистеру Боланду что-то не понравилось, тогда попробовали посадить на стул перед парадным входом. И в конце концов сфотографировали на фоне увитой розами решетки.

— Какой позор! — воскликнул отец Финн в следующее воскресенье, когда ему передали Слова Христианского брата о том, что из мальчика толка не выйдет.

— Вот таким и должен быть бекон, — сказал Гарда Фоули, явно желая польстить миссис Кин. — Товарные качества бекона весьма повысились у нас в стране, не так ли?

За столом напротив Джастина сидела Томазина Маккарти, безупречная, как стерильная салфетка. Она застенчиво улыбнулась Джастину, с таким видом, будто нечто особенное было известно только им двоим. Он притворился, что не заметил, наклонившись над тарелкой с беконом, кусками кровяной колбасы, обжаренным хлебом и яйцом. Гарда Фоули наверняка решил бы, что Стравинский — это кличка скаковой лошади, и миссис Кин тоже. «Ах, мне прекрасно известно, о ком вы говорите!»— возмутилась бы Томазина Маккарти, и, конечно, сказала бы неправду, но она ни за что не признается. Два ее лошадиных передних зуба вполне могли бы служить рекламой ее врачебному искусству. Глаза у нее навыкате, нос тонкий и острый, и подбородок такой же. Она одевалась в пастельные тона, бледно-зеленые, розовые и голубые. Как и Джастин, на субботу и воскресенье она уезжала в Дублин к родителям.

— Это говорит о том, что страна движется по пути прогресса, — продолжал Гарда Фоули. — Недаром бекон стал гораздо лучше.

— Зато цена у него убийственная, — сказала миссис Кин.

Гарда Фоули закивал, обдумывая ее замечание.

— Разве это не свидетельствует о том, — небрежно произнес он, — что у людей есть средства, если они покупают бекон, несмотря на дороговизну?

— Фунт бекона стоит почти фунт. Где это видано?

В столовой миссис Кин было тесно от мебели: здесь стояли стулья, обтянутые искусственной кожей, массивный резной буфет, громоздкий обеденный стол красного дерева, сервировочные столики с восковыми фруктами, кресла с салфеточками на спинках и подлокотниках, по стенам развешаны картины — лесные пейзажи. На буфете выстроились бутылочки с соусами, пустые графины и рядом — стопка столовых салфеток. На каминной полке красовались морские раковины, чашечки и блюдечки, сувениры из Трамора и Йола.

— Между прочим, это относится и ко всему остальному. — Полицейский произнес это многозначительно, жуя челюстью в паузах между словами. Объемами он не уступал миссис Кин. Толстый живот так выпирал из пиджака, что пуговицы едва не лопались. Мясистый нос как-то неряшливо сидел на пунцовом лице, короткие волосы торчали, точно иглы у ежика.

— А вы не считаете, что цены возмутительно высоки? — Миссис Кин обратилась к Томазине Маккарти, явно давая понять, что, кроме женщин, никто не может об этом судить.

— Я совершенно с вами согласна.

Поддев вилкой кусок яичницы и намазав его горчицей, Гарда Фоули повернулся к Джастину.

— Удалось ли остановить инфляцию? На прошлой неделе здесь был Фаи и уверял, что инфляция остановлена.

Джастин покачал головой. Ему ничего не известно об этом, ответил он. Напротив, он где-то слышал, что инфляция набирает темпы.

— А что говорит ваш отец по этому поводу? Я имел удовольствие беседовать с вашим отцом, когда он здесь останавливался, и помню, он прекрасно разбирался в политике.

— Он вроде бы ничего не говорил об инфляции.

— Передайте ему привет. Скажите, Гарда Фоули справлялся о нем.

— Непременно передам.

— Мистер Кондон, хотела вам сказать — я видела вас в воскресенье в Стивенз-Грин.

Два лошадиных зуба Томазины Маккарти не скрывали явного интереса к нему; глаза заблестели. Светло-зеленый костюм элегантно сидел на ее элегантной фигуре. Джастин представил, как она запускает свои элегантные пальцы пациенту в рот.