Наталия Доманчук - ЮАР наизнанку

Второй приступ был 7 января прошлого года, в день свадьбы моего брата. Муж танцевал Ламбаду и опять неудачно повернулся. Неделя под капельницами и его подняли на ноги.

И вот третий раз это случилось в прошлом году, в мае. Все выглядело так же, только боль в спине переместилась еще и на левую ногу и кроме как на животе муж лежать не мог. Стоять и сидеть тоже не мог.

Врач предложил пока не делать операцию, а поставить укол в позвоночник. Что-то вроде эпидурии, только сильней и действует до трех месяцев. Укол поставили во вторник.

Только как-то странно все получилось. Планировали его ставить под общим наркозом. Тут вообще все любят делать под общим наркозом – чтобы не травмировать пациента. Муж категорически отказался от общего наркоза. Врач не был против. Он зашел в палату, задернул занавеску и поставил укол. Сам, без помощников и ассистентов.

Муж вообще ничего не почувствовал. Непонятно зачем людям делают общий наркоз?!

Итак, на следующий день, в среду боли вместо того чтоб утихнуть – усилились.

Сделали повторное сканирование позвоночника и обнаружили, что нижний диск поврежден намного сильней, (чем в прошлом году) и сейчас уже большая его часть давит на нерв. Вывод – операция.

Могли ее сделать сразу же, хоть в тот же день, но оказалось, что наша страховка не покрывает такую операцию. Пришлось звонить и просить перевести на другой план, который покроет эту операцию. Пока мы решали эти вопросы, наступила пятница, и ближайший день операции мог быть в понедельник.

Все это время боль не утихала и мужу кололи морфин и давали еще какие-то таблетки от боли, от которых у него болела голова и еле открывались глаза. Он лежал только на животе, поперек кровати, свесив ноги. На работу я не ходила, находилась с ним, и жили мы только одним – предстоящей операцией.

Часть вторая. Смех сквозь слезы

Скажу честно, что слово «устала» совсем не подходило моему состоянию на то время. Ровно неделю мы толком не спали по ночам, а днем пытались убить боль и время. Не помню как, но я уговорила мужа поехать в госпиталь и до операции провести один день там.

Отдел нейрохирургии занимает в больнице одно большое крыло с десятью обычными палатами и одной большой палатой-реанимацией.

Обычные палаты или двухместные или четырехместные.

Чистота идеальная, полы моют четыре раза в сутки, раз в сутки меняют белье, а пыль протирают, как мне показалось, каждый раз, когда уборщица проходит мимо палаты.

В каждой палате над кроватью телевизор. Возле кровати все необходимое оборудование, которое необходимо пациенту: измеритель давления, кислородная маска, кнопка вызова медперсонала. В палате отдельная комната с ванной, душевой кабинкой, раковиной и унитазом.

Питание в больнице пятиразовое, ресторанное. Пациенту с вечера приносят меню на следующий день, и он выбирает из предложенных четырех вариантов один. Еда немного постная. Так мне показалось. Но вполне калорийная.

Например, на завтрак был омлет из двух яиц, тост с маслом и сыром, молоко с овсяными хлопьями, йогурт, чай и апельсиновый сок.

Сначала мужа «поселили» в четырехместную палату, где уже находилось двое больных: парень после аварии и дедушка, перенесший вторую операцию на позвоночник. Первые слова моего мужа были:

– Мне здесь не нравится.

– Да, к сожалению это не публичный дом, – философски заметила я, попрощалась с мужем и поехала домой.

В шесть утра меня разбудил звонок мобильного:

– Я тут больше не могу. Они все ходят, кричат и убирают.

Я опять напомнила ему, что это больница, и обещала быть в 7 утра, чтобы накормить завтраком.

В десять часов к первому больному пришли посетители. Я за это время успела два раза сгонять домой: сначала за носками, потому что любимому было холодно в ноги и второй раз за трусами, потому что любимого жал старый трусняк.

Часа в два дня, к первому соседу по несчастью стал прибывать народ. Стоит заметить, что этот сосед в основном пребывал в состоянии покоя, и лежал на кровати скрестив руки и закрыв глаза. Посетители заходили в палату, несколько минут стояли у его изголовья и… выходили, в скорбном молчании.

– Я лежу как в Мавзолее, – заметил муж.

– Да, но ты явно не Ленин, хоть и похож на него.

– Чем? Лысиной?

– Нет. Пролетарскими тезисами.

Сосед по палате открыл глаза и… посетители присели на стульчики и стали расспрашивать его о случившемся. Муж потихоньку вскипал:

– Я не могу так. Я болен. Мне нужно спокойствие.

Все его жалобы я проигнорировала, тогда он стал жаловаться главной медсестре.

По его первому требованию его перевели в двухместную палату, без соседей. Естественно к нему прилагалась я. Как сосед и как медсестра и как массажница (есть такое слово?), как сиделка, как секретарь (звонила друзьям и рассказывала как ему плохо).

Домой меня отпустили в 3 часа, чтобы я пожарила отбивные, так как рыба, которую ему принесли в обед, была «мелковатой» и он не наелся.

Спать меня отпустили в одиннадцать вечера. Перед этим я помогла мужу принять душ и мне строго-настрого приказали быть здесь рано утром – до шести, чтобы еще раз помочь мужу принять душ. Тут так положено.

Операция была запланирована на десять утра, но из-за того, что у врача появился срочный пациент, которому необходима была срочная операция, нашу отложили на четыре часа дня.

До десяти, пока я еще и не думала писать обо всем этом, мне были даны следующие указания:

– Надо поговорить с доктором. Иди, найди доктора.

– Он делает операцию бабушке с соседней палаты.

– Тогда надо поговорить с анестезиологом. Пойди, найди этого специалиста. И еще, у бабушки есть дедушка? Давай с ним тоже поговорим.

Еще через пару минут:

– Тут есть телефонная линия? Пойди и узнай, работает ли тут телефон?

– Может ты быстро сгоняешь домой, возьмешь мой лэптоп и я посижу в интернете?

– Почеши мне голову (4 раза)

– Сделай мне массаж ног, они у меня холодные (2 раза)

– Эта кровать неудобная. Давай, помоги мне перейти на эту.

– Нет. Эта тоже не удобная. Давай обратно.

– Я понял в чем дело. Надо на той кровати перевернуть матрас, потому что он сплющился.

– Нет, этот матрас мне все равно не нравится. Давай опять на ту кровать.

– Дай мне тоненькую подушку.

– Нет, она слишком плоская, дай мне пушистую.

– Нет, она слишком пушистая, как мячик.

– Дай мне все четыре подушки: одну положи под правую ногу, одну под левую, одну под живот и одну под голову.

– Закрой занавески.

– Открой занавески, я погреюсь на солнышке.

Ровно в десять я не выдержала, взяла блокнот и ручку и сказала:

– Нет, такое пропустить нельзя. Я просто обязана все это записать.

Примерно двадцать минут, которые я все это писала, муж лежал с четырьмя подушками, греясь на солнышке, и говорил: