Патриция Хайсмит - Цена соли

— Я ему об этом непременно расскажу, — сказала Кэрол. — Не смогу удержаться.

Это было что-то о карманном ножичке бойскаута для Харджа.

— И расскажи ему, откуда он взялся, — сказала Эбби, глядя на Терезу и широко улыбаясь, как будто та должна была тоже оценить шутку.

— Откуда вы? — спросила она Терезу, когда они уселись за стол, стоявший в углублении на другой стороне кухни.

— Она из Нью-Йорка, — ответила за нее Кэрол. И Тереза подумала, что Эбби сейчас скажет «О, как удивительно» или еще что-нибудь глупое, но Эбби вообще ничего не ответила, только посмотрела на Терезу с прежней выжидающей улыбкой, как будто ждала от нее какого-то знака.

При всей их суете насчет завтрака, на столе оказались только апельсиновый сок, кофе и какой-то намазанный маслом тост, который никто не хотел есть. Эбби закурила сигарету, прежде чем притронуться хоть к чему-нибудь.

— Вы уже достаточно взрослая, чтобы курить? — спросила она Терезу, протягивая ей красную коробку, на которой было написано Craven A's. Кэрол положила свою ложечку на стол.

— Эбби, ты что? — спросила она с оттенком замешательства, которого Тереза никогда прежде не видела.

— Спасибо, с удовольствием, — сказала Тереза, беря сигарету.

Эбби оперлась локтями на стол.

— А что «что»? — спросила она Кэрол.

— Подозреваю, что ты немного навеселе, — сказала Кэрол.

— После того, как я провела час за рулем машины с открытым верхом? Я уехала из Нью-Рошелл в два, вернулась домой и обнаружила твое сообщение, и вот я тут.

«У нее, наверное, уйма времени, — подумала Тереза, — наверное, она весь день ничего не делает, кроме того, что полагает, что что-то делает».

— Ну? — спросила Эбби.

— Ну… первый раунд я не выиграла, — ответила Кэрол.

Эбби затянулась сигаретой, вовсе не удивленная таким ответом.

— На какой срок?

— На три месяца.

— Начиная с каких пор?

— Начиная прямо сейчас. Точнее, с прошлой ночи, — Кэрол взглянула на Терезу, затем посмотрела на свою чашку с кофе. И Тереза поняла, что Кэрол не хотела больше говорить об этом при ней.

— Еще ничего не решено, да? — спросила Эбби.

— Боюсь, что как раз решено, — ответила Кэрол небрежным тоном, словно она отмахнулась от чего-то неважного. — Только устная договоренность, но ее тоже нужно соблюдать. Что ты делаешь сегодня вечером? Поздно вечером.

— Я ничего не делаю рано. У меня сегодня в два обед.

— Позвони мне, как сможешь.

— Конечно.

Кэрол все так же не поднимала глаз, глядя на стакан апельсинового сока в руке, и Тереза увидела, что сейчас ее губы очерчивала линия грусти, и это была не грусть умудренности, а грусть поражения.

— Я бы отправилась в путешествие, — сказала Эбби. — В небольшую поездку куда-нибудь.

Затем Эбби посмотрела на Терезу, еще одним ясным, не относящимся к делу, дружеским взглядом, словно она вовлекала ее в нечто, в чем она никак не могла участвовать, но, в любом случае, Тереза ​​застыла от мысли, что Кэрол может куда-то от нее уехать.

— Я не в таком уж и настроении, — сказала Кэрол, но Терезе послышался в этих словах намек, что, однако, же это возможно.

Эбби немного поежилась и огляделась.

— Это место такое же мрачное как и угольная шахта поутру, правда?

Тереза чуть улыбнулась. Угольная шахта, с солнцем, которое начинало подсвечивать желтым светом подоконник, и с елкой позади него?

Кэрол нежно посмотрела на Эбби, прикуривая одну из ее сигарет. «Как же, должно быть, они хорошо знают друг друга, — подумала Тереза, — что бы одна из них ни говорила или ни делала, это не удивляло другую, или даже не было понято неправильно».

— Вечеринка удалась? — спросила Кэрол.

— Мм, — сказал безразлично Эбби. — Знаешь типа по имени Боб Хавершем?

— Нет.

— Сегодня вечером он был там. Я встречала его где-то раньше, в Нью-Йорке. Как ни странно, он сказал, что будет работать у Раттнер и Эйрд в брокерском отделе.

— Неужели.

— Я не призналась, что знаю одного из боссов.

— Который сейчас час? — спросила Кэрол после паузы.

Эбби посмотрела на свои часы — маленькие часики, встроенные в пирамидку из золотых панелек.

— Семь тридцать. Около того. Тебе не все равно?

— Хочешь еще поспать, Тереза?

— Нет. Я прекрасно себя чувствую.

— Я отвезу тебя, когда тебе нужно будет ехать, — сказала Кэрол.

Но в итоге, около десяти часов Терезу отвезла Эбби, потому что ей было нечего делать, и она сказала, что ей это будет в радость.

«Еще и Эбби любит холодный воздух», — подумала Тереза, когда они помчались по шоссе. Ну кто гоняет в машине с открытым верхом в декабре?

— Где ты познакомилась с Кэрол? — прокричала ей Эбби.

Тереза чувствовала, что она почти, но не совсем, может рассказать Эбби правду.

— В магазине, — прокричала в ответ Тереза.

— О? — Эбби вела свой большой автомобиль рывками, бросая его в виражи и прибавляя скорости там, где никто бы не стал этого делать. — Она тебе нравится?

— Конечно!

Что за вопрос! Это тоже самое, что спросить ее, верила ли она в Бога.

Тереза указала Эбби на свой дом, когда они повернули на нужную улицу.

— Вы не могли бы кое-что сделать для меня? — спросила Тереза. — Можете подождать здесь минутку? Я хочу дать вам кое-что для Кэрол.

— Конечно, — сказала Эбби.

Тереза побежала наверх, взяла сделанную открытку, и сунула ее под ленту, которой был завязан подарок для Кэрол. Она отнесла его Эбби.

— Вы увидитесь сегодня вечером, да?

Эбби медленно кивнула, и Тереза почувствовала, как в любопытных черных глазах Эбби промелькнула тень соперничества, потому что она собиралась встретиться с Кэрол, а Тереза нет. Ну, и что Тереза могла с этим поделать?

— И спасибо, что подвезли.

Эбби улыбнулась.

— Уверена, что не хочешь, чтобы я отвезла тебя куда-нибудь еще?

— Нет, спасибо, — сказала Тереза, тоже улыбаясь, потому что Эбби, несомненно, была бы рада отвезти ее даже в Бруклин-Хайтс.

Она поднялась по ступенькам и открыла почтовый ящик. В нем лежали два или три письма, рождественские открытки, одна от Франкенберга. Когда она посмотрела на улицу снова, большой, кремового цвета автомобиль исчез, словно какая-то вещь, которую она себе вообразила, словно одна из птиц из того сна.

— А ТЕПЕРЬ загадай желание, — сказал Ричард.

Тереза загадала. Она желала Кэрол.

Ричард держал ее за руки. Они стояли в прихожей под штукой, которая свисала с потолка и выглядела не то как расшитый бисером полумесяц, не то как часть морской звезды. Поделка была уродливой, но семья Семко приписывала ей почти волшебную силу, и ее вешали под потолок по особым случаям. Дед Ричарда привез ее из России.

— Чего загадала? — он улыбался ей так, как будто она ему принадлежала. Это был его дом, и он только что поцеловал ее, хотя дверь в гостиную была распахнута, и там было полно народу.