Эмэ Бээкман - Возможность выбора

Свадьба была как свадьба, чуточку веселая, чуточку грустная. Невеста выглядела прелестно, хотя от волнения была бледней обычного. Так считали гости, которые не знали, что это торжество чуть было не сорвалось.

Счастливая молодая пара! В синих-пресиних глазах невесты мог бы утонуть любой мужчина послабее, а ее губы! — светло-лиловые, полуоткрытые, словно она пела безмолвную песню о счастье.

Со свадебной фотографии из-за пышного свадебного букета выглядывало чуть испуганное детское лицо.

Утром Орви стоило труда оторвать голову от подушки. Уже давно она сквозь сон слышала, как ее соседки по комнате выходили и входили. Под их ногами скрипели половицы. Тихонько подрагивала кровать, словно под домом проходил поезд.

Ночью, перед тем как погрузиться в небытие, Орви старалась внушить себе: выспись как следует, будь веселой и никогда больше не задумывайся о прошлом. Перед сном эта скромная программа казалась легко осуществимой: с наступлением утра появятся новые дела и мысли — человек ведь все-таки сам себе хозяин. Вооруженная опытом нескольких беззаботно прожитых месяцев, Орви и сейчас не собиралась впадать в меланхолию и начинать доскональные расчеты с прошлым. Она не потратит на это больше ни минуты, решила Орви и цинично подумала: все равно многие годы ее жизни бок о бок с Маркусом прошли впустую.

Орви лень было подняться с постели, но постепенно ее вялость и расслабленность сменились удивлением — странно, почему другим не хочется понежиться? Завтра опять придется рано вставать и нервничать, ожидая очереди в умывальную и на кухню. Впрочем, кто разберет эти настроения — вот ведь и Орви вчера ни свет ни заря начала возню. Эртс Реги на сегодня уже свое отбегал, что ж, пусть те, кому это нравится, лезут вон из кожи, демонстрируя свое усердие, а Орви не станет создавать иллюзий относительно себя — одинокий свободный человек живет так, как ему заблагорассудится.

Орви медленно открыла глаза и уставилась в потолок. Серый полумрак, солнце, наверное, скрыто за тучами — и действительно, в окно барабанил дождь. Только вчера шел град и снег, сегодня опять будет грязь и слякоть.

В такую погоду лучше всего поваляться в постели. И Джо Трилль не посмеет тогда войти в комнату. Соседкам не придется тратить усилий и прибегать к уловкам, чтобы выдворить его. Джо Триллю сообщат, как в лучших аристократических домах: сегодня утром мадам никого принимать не изволят.

Орви лениво повернула голову и приподнялась, чтобы взглянуть, что делают остальные.

Собравшись в кучу, все трое уже долгое время в полном молчании копошились у окна. Они стояли рядышком, склонившись над столом. Что они там прячут?

Орви мучило любопытство. Но она не решалась нарушить тишину вопросом. Иной раз плохое настроение, как кошмар, по нескольку дней витало в этой комнате, лучше уж не соваться. Дьявол ее разберет, эту взвинтившую нервы магнитную бурю, вдруг она все еще продолжает бушевать. Даже обычные бури так быстро не стихают.

Орви выбралась из постели, чуть ли не бегом кинулась по длинному коридору в умывальную и быстро вернулась назад, вытирая по дороге руки полотенцем.

Над чем это они там колдовали?

Орви на цыпочках приблизилась к подругам.

Они отпрянули в сторону. Орви оперлась руками о край стола.

Женщины совсем рехнулись!

Посреди стола лежала кукла размером с ребенка. На Орви напал смех. Она мельком глянула налево, затем направо и прикусила губу. Все трое с помятыми от бессонной ночи лицами смотрели на нее с мрачной сосредоточенностью.

Неожиданно у Орви сжалось сердце. Ей захотелось убежать, но ноги словно налились свинцом, отступить не было сил. Орви вынуждена была глядеть на эту самодельную куклу. Чем больше Орви смотрела, тем правдоподобнее казалась ей кукла. На розовом мяче были нарисованы красные губы и синие глаза, две темные точки обозначали нос, подушка, обернутая в белую марлю наподобие кокона, соответствовала по размерам и форме тельцу ребенка. Никуда не денешься — на столе лежал запеленатый младенец.

— Он что, разбудил вас своим криком? — робко спросила Орви.

Эбэ осторожно взяла ребенка на руки и стала «убаюкивать» его, затем склонила голову, чтобы удобнее было смотреть в глаза ребенку, и хриплым, прерывающимся голосом запела:

— Спи-и, моя радость, усни-и…

Странный талисман Саймы — висящая на спинке кровати погремушка — тоже пошел в ход. Сайма развязала розовую шелковую ленточку, которой игрушка была подвешена к спинке кровати, и, гремя ею, подошла к Эбэ. Эбэ кивнула, улыбнулась приятельнице, и та потрясла погремушкой над лицом младенца.

Эбэ раскачивалась из стороны в сторону, песня оборвалась, Эбэ не помнила слов.

Четыре женщины молча слушали треск погремушки — казалось, будто пересыпают сухой горох. Малле устала стоять, колени ее подгибались. Ослабевшее тело стало оседать, как мешок. Орви подхватила Малле под мышки, но та даже не взглянула на Орви; она была целиком поглощена ребенком.

У Орви перехватило дыхание.

Однообразное погромыхивание не прекращалось. Малле скрестила руки на животе и шмыгнула носом.

Орви не могла больше этого вынести. Она сделала над собой усилие прежде, чем произнести:

— У ребенка нет имени.

Эбэ посмотрела на Орви, один глаз Эбэ закрывали волосы, другой блестел.

— Каждый подарит ему первую букву своего имени.

— Сэмо, — предложила Сайма.

— Мосэ, — добавила Малле.

— Осэм, — пробормотала Орви.

— У хорошего ребенка имен не счесть, — веско заявила Эбэ.

— Наш маленький Сэмо-Мосэ-Осэм, наш крохотулечка, наш заинька, — запричитала Малле.

— Сэмо-Мосэ-Осэм, — широко открыв рот, пропела Сайма, размахивая в такт погремушкой.

Внезапно погремушка замерла в руках Саймы, и она озадаченно спросила:

— А это мальчик или девочка?

— Просто ребенок, лялька, четырех мамочек любимчик.

Магнитная буря подняла Орви на гребень и перенесла в синюю комнату. Мать сидела и вязала белую шаль — она вилась по полу, как снежная река. Котенок гонял клубок шерсти.

Эбэ резко швырнула куклу на стол, так что съехала скатерть, а сама кинулась ничком на постель. Плечи Эбэ вздрагивали. Орви бросилась было утешать ее, но в ту же секунду Эбэ резко, словно ее подбросило пружиной, перевернулась на спину, и всех полоснул ее громкий смех.

— Совсем не смешно, — процедила Сайма сквозь зубы.

Орви боялась, что Сайма накинется на Эбэ.

Малле нащупала в кармане халата пачку сигарет.

Эбэ умолкла, вытерла глаза и сказала:

— Уж очень он образованный и холеный…

— Все они хороши, — вскинулась Малле и пустила струю дыма в лицо кукле. — Если бы Йорус хоть раз сказал — приходи, давай жить вместе. Чем я плоха? Где он еще найдет такую жену? Если он не любит моего ребенка — ладно, я человек покладистый, оставлю девочку там, где она жила до сих пор. Сказал бы наконец что-то определенное. Я уже все нервы извела.