Рене-Виктор Пий - Обличитель

— Отчего он умер на самом деле? — спросил Порталь.

— Удар в правый висок… столкнулся с грузовиком фирмы «Сотанель».

— «Сотанель»? — спросил Бриньон. — Солидное заведение, у меня там приятель, одного со мной выпуска… получает шесть тысяч франков в месяц… Эта французская фирма занимает четвертое место по производству тяжелых грузовиков.

— Она обосновалась в Бенилюксе, — уточнил Порталь.

— Нет, грузовик принадлежал фирме «Амель-Фрер».

— «Амель»? Тоже приличная лавочка… вторая по дорожному транспорту, они тоже часто ездят в Бенилюкс.

— Бедняга Арангрюд!.. — вздохнул Бриньон.

— У него были дети?

— Двое.

— А жена?

— Я увижу ее сегодня во второй половине дня.

Глаза мои затуманились, и я ничего уже больше не различал, кроме их бледных силуэтов. Подумать только, как это было сказано: «Бедняга Арангрюд!» Я вспоминаю, что после завтрака, вместо того чтобы сразу вернуться к себе в фирму, я отправился прогуляться по кладбищу Пер-Лашез.

Не сомневаюсь, что тем служащим нашей фирмы, кто прогуливался по большим кладбищам в часы, когда они открыты для посетителей, будут отпущены все грехи.

Вдова выглядела утомленной. На ней была юбка в черную и белую полоску, черная блузка, черные чулки, белые сапожки; черный с белым платочек покрывал ее волосы. Арангрюды занимали пятикомнатную квартиру на холмах Сен-Клу. Они купили ее в кредит. Я хорошо знал материальное положение этой семьи, поскольку мне, как заместителю директора по проблемам человеческих взаимоотношений, вменялось в обязанность наблюдать за составлением досье на сотрудников. Предприятие выдало им ссуду, чтобы пополнить, как называли в те времена, их «личный взнос». И в самом деле, все руководящие сотрудники, даже члены «главного штаба», были не в состоянии сразу купить квартиру — так дорого это стоило. Им приходилось залезать в долги и в течение двадцати лет выплачивать астрономические ежемесячные взносы, ибо всем хотелось жить в фешенебельном квартале. Это обстоятельство сразу ставило их в зависимое положение. И если директор по «маркетингу» терял свое место, он одновременно расставался и с иллюзией, что играет видную роль в современном обществе. Успеха добивались другие: те, кто умел жонглировать деньгами, кто рассматривал их как самоцель, а не как движущую силу производства. Что теперь станется с вдовой Арангрюда и его детьми? Придется, наверное, распродать все: цветной телевизор, стереофонический магнитофон, скандинавскую мебель, нормандское стекло, эскимосские деревянные вилки ручной работы, светильники, расписанные американскими художниками-модернистами, большой автомобиль мужа, маленький автомобиль жены, шотландскую овчарку, сумки и шали, привезенные из Макао, — подарок жены министра, открывшей модный магазинчик на бульваре Сен-Жермен, взять обратно как можно больше денег, внесенных в строительные и кредитные организации, постараться побыстрее продать квартиру, распроститься с женами сослуживцев, друзьями и просто знакомыми, рассчитать бонну и девушку из «Альянс франсэз», приходившую работать на полдня, отказаться от снимаемой на лето виллы и, наконец, переселиться в провинцию, где квартиры не так дороги, предварительно взяв у Сен-Раме рекомендацию, чтобы получить работу у какого-нибудь марсельского подрядчика фирмы «Россериз и Митчелл-Франс». Вот каковы последствия смерти ответственного работника накануне его назначения на пост директора. Я сидел перед вдовой и слушал, как она тихо говорит:

— Роже умер, и я расскажу вам, кто такая мадам Арангрюд. Мой отец был служащим Управления общественных работ префектуры Эро. Я сдала экзамены на бакалавра, получила степень кандидата по итальянской литературе и стала преподавательницей коллежа в Мюлузе. Однажды в воскресенье я увидела, как под моими окнами проехали повозки, украшенные окороками и сосисками. В повозке на большой картонной сковороде уселись в кружок мужчины, изображавшие сосиски. Я рассмеялась: зрелище было очень забавное. Вдруг один из них, изображавший окорок и чем-то выделявшийся среди других, протянул ко мне руку и закричал: «Мадемуазель, идите-ка сюда и съешьте меня!» Это был Роже. Он организовал эту рекламу для местной фирмы, где работал, — вскоре она стала компанией «Корвекс». Позже, когда я отправилась купить кое-что, я вновь увидела этот карнавал на вокзальной площади. Роже узнал меня, и мы договорились встретиться вечером. Вот так я стала его женой. Он был честолюбив, образован и работал по шестнадцать часов в сутки. Он добился баснословного увеличения продажи колбасных изделий в департаменте.

— Да, — тихо сказал я, — он и Бриньон были единственными работниками административного руководства, которые действительно участвовали в коммерческих операциях на местах. Сен-Раме знает об этой истории с окороками и часто рассказывал о ней молодым сотрудникам, ставя им в пример вашего мужа.

— На следующий год, — продолжала вдова, — его пригласила на работу фирма «Россериз и Митчелл». Я была счастлива переехать в Париж. У нас появился первый ребенок, и мы в первый раз получили жалованье свыше пяти тысяч франков в месяц. Несмотря на успех, Роже оставался скромным и трудолюбивым. Все вечера он изучал проблемы производства и сбыта машин. Я глядела, как он сидит, погруженный в диаграммы и статистические данные, и все больше восхищалась им. В то время он занимался также изучением валютно-финансовых проблем. Он не хотел, чтобы события опережали его, и поэтому читал огромное количество статей о курсе золота, доллара, франка, марки и уж не помню чего еще…

— Фунта, лиры, — прошептал я.

— Ах да, фунта и лиры! Он часто смеялся надо мной, потому что я их путала, — сказала она, вдруг немного оживившись, несмотря на боль, причиняемую ей воспоминаниями, и продолжала: — Он очень быстро изучил все, что касалось торгового оборота, доходов, прибылей, капиталовложений. Знаете, у него была поразительная способность сразу схватывать все…

Тут мы услышали, как на улице, под окном квартиры, сильно заскрипев тормозами, остановились какие-то машины.

— Ох, — простонала она. — Боже мой, они приехали… Извините, что я вам не сказала, но поймите, я совершенно одна, я так растерялась и не подумала, что надо вас предупредить…

— Что там происходит? — спросил я, вставая с пуфа.

Она разрыдалась и сказала:

— Привезли тело покойного.

— Ах вот оно что, — проговорил я растерянно, — они привезли тело…

Я об этом действительно как-то не подумал. Положив ладонь на ее руку и машинально похлопывая по ней, я старался собраться с мыслями и решить, как мне себя вести. Разумеется, если бы меня предупредили, я не приехал бы в такую минуту. Когда мы назначали свидание на 16 часов, мадам Арангрюд не предупредила меня о своем намерении привезти тело покойного. К тому же мне казалось, что этот обычай давно устарел, по крайней мере в городе. Как бы угадывая мои мысли, вдова сказала: