Ольга Скубицкая - Нф-100: Небо в зеленой воде

Сбросив пальто на спинку софы, я стала расхаживать по гостиной, не зажигая света.

'Итак, все вернулось к исходному, нас с англичанином хотят убить. Правда остается крохотная надежда, связывающая сегодняшнее происшествие в ресторане с пищевым отравлением, но, как говорится, свежо предание, но верится с трудом. Сначала его случайным образом спихнуло с подъёмника, затем со мной произошел непредвиденный приступ удушья, и вот теперь англичанин чуть не умер от неизвестного мне вещества'. В том, что оно ядовито для его организма, я не сомневалась, сила определила это.

Я мерила шагами комнату, но, как ни странно, страха не испытывала, хотя знала почти со стопроцентной уверенностью, что следующая на очереди и понимала, что бы это ни было, чему бы мы с господином Вильсоном не помешали своим существованием, оно будет равнодушно и планомерно осуществлять свои попытки, которые рано или поздно увенчаются успехом. Перспектива постоянно бегать от все более изощренных вариаций нашей с Даниэлем гибели придавала ночи зловещие оттенки. Даже окна смотрелись как дыры из темноты в нечто еще более темное.

Я не знала, кому или чему мы помешали, не знала, чем мы это заслужили, по-прежнему не представляла, кто мы, но мне почему-то было значительно легче уживаться со всеми этими вопросами без ответов, чувствуя, что есть англичанин. Он был, и какие бы кошмары не подкидывала реальность, это легче вечной пустоты от его отсутствия, испытанной мной сегодня. Нехитрый психологический прием - сравнение ситуации с худшими вариантами, улучшил мое состояние.

Продолжая ходить, я выбирала шпильки из прически, некоторые, не успев удержать в непослушных пальцах, автоматически подхватывала пузырьковыми отростками. Пока предавалась размышлениям, шпильки висели в воздухе, поддерживаемые силой, словно у меня выросло дополнительно несколько невидимых рук. Если бы моя сущность обрела видимость, то сейчас я предстала бы в виде некоего спрута - в центре человеческое тело, а из него протягиваются в любых направлениях энергетические плети. Так, во всяком случае, я сама себя ощущала.

Выхода из ситуации пока видно не было, впрочем, как и входа.

'У нас есть только два варианта: либо погибнуть, что рано или поздно все равно случится, либо продолжать балансировать на краю пропасти, поочередно спасая друг друга, пока не найдется решение, и оно наверняка скрывается в глубинах времен. Осталась одна жизнь, последняя, точнее, вторая из прожитых мной, в ней все ответы либо в самом начале первой, - убежденно думала я. - Иначе где еще им быть?!'

На этот раз я решила провести время в прошлом с максимальным комфортом для организма и задумчиво шагнула к дивану. От тихого стука в окно сердце дернулось и нырнуло куда-то в желудок, а шпильки посыпались на пол со звонким дзиньканьем. Не могу сказать, что приближение Даниэля стало такой уж неожиданностью, я чувствовала его движение навстречу уже некоторое время, но, уйдя в свои мысли, не придала этому особого значения.

Его силуэт заслонил тусклый свет луны, еле проникавший в комнату сквозь плотные облака. Во мраке ночи я не видела его глаз, лишь очертания фигуры, зависшей за закрытым окном.

- В двери входить значительно удобнее, - холодно произнесла я, распахивая настежь створку.

- Надо бы поблагодарить тебя, но ты скажешь, что спасала в первую очередь себя, поэтому предлагаю опустить часть с обменом любезностями.

Его голос звучал размеренно и спокойно, но это не имело значения, он накладывался в моем воображении на два других, один резкий с паническими нотками - голос Тео, другой хрипловатый и вкрадчивый, принадлежащий мужчине из мыслей Я - Амелы. Это все был он, и меня мало волновало, кто он в этой жизни, это был он, и внешняя оболочка последней инкарнации, безусловно, более соответствующая содержанию, чем варианты из прошлого, не имела никакого значения. В темноте, почти не видя его, я все больше понимала это. Заявись англичанин ко мне в хитиновом покрове огромного насекомого из кошмарных снов или с зеленой кожей и фасеточными глазами пришельцев с Марса, и тогда бы это осталось второстепенным. Главным и основополагающим было лишь то, что он существует. Скользя мыслями по накатанной плоскости, я уперлась в абсолютно непонятное, невыразимо абстрактное ощущение, не имеющее сходства с уже известными, и в бессилии отмахнулась от него.

- Могли видеть, как ты подымаешься по воздуху, - укорила я.

- Никто не видел, - отрезал он.

- Надеюсь, ты напоил успокоительным свою нервозную спутницу? - Я присела на край дивана, предложив ему жестом кресло напротив, но он, проникнув сквозь окно, снял туфли и, поразмыслив, аккуратно поставил их рядом со стеной. Мне стало смешно - ночь, темнота, мужчина вошел в мой номер, прилетев через окно, но продолжает играть в нормальность и стереотипную вежливость.

Даниэль не сел в кресло, а остался стоять. Постепенно глаза привыкли, и предметы в полумраке стали выглядеть более четко и различимо, как и мой незваный гость. Он молчал, а я продолжала ждать ответа на свой вопрос, так и не последовавший.

- Зачем ты пришел? - не выдержала я.

- С тобой мне лучше. - Я точно знала, что он имеет в виду близость половин энергии, но Элизе и Амеле во мне понравились эти слова совсем по другой причине. От досады дико захотелось съязвить что-нибудь на тему простой шведской семьи - Он, Я и Его блондинка, но я благоразумно промолчала.

- Пищевое отравление? - Господин Вильсон понял, о чем речь, и скептически приподнял бровь, хотя возможно мне это почудилось, видно было плохо.

- Она ела из моей тарелки. - М-да, с этим аргументом сложно поспорить, но я все же попробовала.

- Аллергическая реакция, свойственная только твоему организму?

- По-моему, недавно мы уже вели такой разговор.

Я скривилась, припоминая.

- Куда ты сегодня возвращалась? - в свою очередь полюбопытствовал он, меняя направление беседы.

- Восемнадцатый век, сутки до гибели, - прошептала я вдруг осипшим голосом, пока в голове заново прокручивались воспоминания о девушке - самоубийце.

- И что же нового ты для себя выяснила? - сухо спросил он, морщась и в душе, скорее всего, склоняясь к мазохистичности моей натуры. Он явно не понимал, к чему мне понадобилось добровольно погружаться именно в тот период прошлого, где меня настигли боль и предательство.

- Только то, что там я обладала талантом, способным меня сделать звездой оперной сцены. 'Ну не рассказывать же ему о неистовстве чувств и смертельном самопожертвовании, вряд ли его это тронет', - подумала я.

- Завидуешь прошлому? - непонимающе предположил он.

- Да, ведь у меня нет ни слуха, ни голоса, - хмыкнула я, понимая нелепость предмета обсуждения.