Б А - Введение в человечность

- Итак, когда я отпускаю палец, ты рвешь прямо по линии. На старт... Внимание... Марш!

Я почувствовал, что пресс с моей спины поднялся, и тут же устремился вперед. Условия видимости были тоже так себе. Мумификаторы с глазами поработали, но сделать их идеально прозрачными, похоже, и у них мастерства не хватило.

Я несся как угорелый, а красная полоска все не кончалась и не кончалась. "Клоп вас побери, неужели дорожка такая длинная?" - только подумал я, как отключился.

Очнулся ваш покорный слуга от того, что на брюшко попала холодная влага. Открыв глаза, я увидел стоящего над собой Васю, который держал в руках пипетку и с беспокойством в глазах наблюдал за моим состоянием. Увидев, что я пришел в себя, он с облегчением выдохнул:

- Уфф, напугал ты меня, Агамемнон... Я уж думал, ты издох. Что произошло? Устал?

Я расстегнул ремни, сделанные из скрученных человеческих волос и осторожно выбрался из Катерпиллерова панциря.

- Надо устранить недоработки костюма, - ответил я. - Там проблемы с воздухоснабжением и видимостью. Задыхаюсь, клоп тебя побери! И почти ничего не вижу.

- Давай по бокам дырочек наделаем, - предложил Ферзиков. - отверстиями вперед, чтобы воздухозабор обеспечить. А глаза вообще на хрен уберем, а?

- Что ты! - вскрикнул я. - Меня ж тогда сразу просекут! И разве можно глаза на хрен?...

- Это выражение такое, - ухмыльнулся Василий, - Не боись, не просекут. Ты не думай, что люди тебя через увеличительное стекло рассматривать станут. Им до внешнего вида дела мало. Главное, чтобы приблизительное сходство наблюдалось. Тело у тебя сомнений теперь не вызывает. Такое же черное, большое и противное, как у других бегунов. Извини за дурацкий комплимент. А дырочек и отсутствия глаз никто не заметит.

- Так уж и никто! - возразил я. - А медкомиссия?

- Что? - засмеялся Ферзиков.

- М-медкомиссия, - заикнувшись, повторил я. - Я по телевизору слышал, что все спортсмены перед стартом обязательно к врачам идут. Их там на допинг проверяют...

- Ты что, издеваешься?! Кто ж тараканов проверять будет?! Мы с тобой, братан, не на Олимпиаду едем. Успокойся. Обещаю тебе, никаких врачей!

- Хорошо, - согласился я, - а соперники? Эти-то меня раскусят сразу. Как быть?

- Дурак, - хмыкнул Ферзиков. - Соперники, как ты говоришь, и без дырочек тебя раскусят. Но сказать никому не смогут. Их не поймут... Только мы с Кабаковым, но нам их треп без разницы, сечешь?

- Точно! - восхитился я пуленепробиваемой логикой, но тут же снова забеспокоился: - А вдруг побьют?

- Не побьют, - ответил человек. - Я ж тебе сказал, что у каждого своя дорожка. А орать вдруг начнут, пусть тебя это не волнует. Нехай себе возмущаются! Кто больше возмущается, у того меньше шансов. Запомни аксиому. Ну что, делаем дырочки?

- Делаем, - кивнул я усами. Ферзиков окончательно меня убедил и успокоил.

Теперь я к соревнованиям был готов. Во всяком случае, морально.

Глава четырнадцатая. Бега

Олег взял у отца не только костюм, который сидел на нем, что на твоей корове седло (из под коротких брюк торчали ядовито-розовые носки с мультяшными поросятами на щиколотках; такие надо еще и поискать!), но и автомобиль типа "золотая копейка". "Жигули" первой модели, окрашенная в цвет "благородный металлик", как выразился сам Кабаков.

Мы ехали по вечернему городу зловещими темными улицами, обходили, как выразился Вася, пробки. Интересно, думал я, что за пробки такие, по которым проехать нельзя? Надо будет после соревнований уточнить.

Я сидел у Ферзикова на коленях в своей "Путинке" и тренировался в получении из воды кислорода. Спички зажигаться не хотели, видать отсырели. Но воздуха и так вполне хватало.

Олег без умолку всю дорогу что-то рассказывал, но ни я, ни Вася его не слушали. Лысый череп программиста смешно мерцал в трясущихся бликах фар, а золотое колечко в ухе напоминало о странных мужчинах из фильма "Пираты Карибского моря". Мы его сегодня в комнате у Еремеевых смотрели, пока Вася мой костюм совершенствовал.

Неплохо, честно говоря, у него получилось. Дырочки по бокам, на стыке брюшка с крыльями, он проделал тонюсенькой иголкой. Ей же он осторожно выковырял и глаза - гордость Чучедела Медикова, над которой сей гениальный мумификатор трудился без малого полтора часа. Эх, знал бы он, как с его творением обращаются!

Наконец мотор перестал жалобно выть, и мы выбрались на улицу. Я рассмотреть ничего не успел, потому что Ферзиков спрятал бутылку под куртку. Все-таки зима, не ровен час, можно и копыта откинуть от холода.

Минут через пять, когда мы остановились после непродолжительной ходьбы людей, я услышал незнакомый человеческий голос:

- Вы к кому, граждане?

- К Лоскутовой, - ответил Олег, - она должна нас в холле ждать.

- Любаша! - грубо крикнул невидимый мне незнакомец. - Тут к тебе двое каких-то чмов ломятся!

И тут же я разобрал приближающийся цокот, как будто по паркету шла маленькая пони, и приветливый, но деловой женский голосок:

- Олежка, вы опаздываете! Идемте скорее, я ж сказала, что начало в восемь, а вы только к восьми приехали. Давайте поторопимся, я обо всем договорилась.

- Спасибо. Люба, это Василий, - представил Кабаков Ферзикова.

- Очень приятно, - пробурчал Вася.

- Аналогично, - ответила Люба, - а где ваш будущий чемпион?

Василий вытащил бутылку из-под куртки, и я на пару секунд ослеп от яркого света. Ни хрена себе, клоп вас дери, какое помещеньице! Вот это дворец так дворец! Эрмитаж? Не, наверное, какой-нибудь Таврический. Но никак не меньше. Мрамор, зеркала и хрусталь. Нехило, должно быть, они в реставрацию вложились.

- Вася, - тихонько позвал я, - сейчас выигрываем, и такой же дом покупаем, ладно?

Ферзиков в ответ только тихонечко рассмеялся, но ничего не сказал.

- Симпатичный, - улыбнулась девушка, глянув на меня сквозь стекло и не заметив подвоха с перевоплощением. - А чего вы его в бутылке притащили?

- Так холодно...

- А-а...

Мы поднимались по широкой лестнице, устланной мягким ковром. Неожиданно Олег остановился.

- Стойте, - сказал он, - у меня шнурок развязался.

Все обернулись на программиста.

- Кабаков! - возмущенно воскликнула Люба, когда тот нагнулся над ботинком. - Твои коронные номера тут неуместны. Пойдем-ка со мной, носки переоденешь. У нас здесь приличная публика, будешь выглядеть как белая ворона.

- Ничего я переодевать не стану, - капризным голосом возразил Олег, - знаю я вашу публику. Рожи потные!...

- Тогда жди здесь, в зал я тебя не пущу. Василий, пойдем.

- Ладно уж, - нехотя согласился Олег, - но у меня с собой других носков нет.

- Найдем, - спокойно ответила девушка.

Пока Люба искала Олегу носки за какой-то малоприметной дверью, мы с Васей проговаривали наш сценарий, стоя возле высоченного зеркала, вставленного в золоченую раму.