Э. М. Хоумс - Да будем мы прощены

– А дальше?

Для меня это все очень неожиданно, и хочется услышать подробности.

– Дальше мы с ним пошли вместе.

– Когда?

– Во вторник, после работы.

– К кому?

– Он у одного парня на работе взял номер.

– И ты мне не рассказала?

– Ты был занят.

– И как это происходило?

– Понятия не имею. Я сидела у девушки в гостиной и читала журнал – свой, с собой принесла, и куртку не снимала, и потом дома ее постирала. Очень старалась ничего не трогать.

– Твоему мужу понравилось?

– Он был рад вырваться из рутины, но чувствовал себя странно.

– В чем странно?

– Он сказал, что груди у нее огромные. Я ее видела до того, как он вошел: большие, но не так чтобы огромные. Он сказал, что твердые были, как баскетбольные мячи. И она его не целовала.

– А еще?

– Полностью эпилированная, спереди и сзади. Он никогда такого не видел – сказал слово «стандартизованная». В самый разгар процесса вернулась домой ее соседка и сказала, что ей что-то нужно в спальне. Держалась вполне безобидно, но я выхватила кухонный нож, взятый из дому, решив, что они действуют по плану: возвращается соседка, и они вдвоем берут заложника ради выкупа. Не думаю, что она ожидала меня встретить. Я ей объяснила, что там сейчас мой муж, в уединении с ее соседкой, и если она сейчас заорет и испортит ему удовольствие, я ее убью. Мы с ней тихо присели на диванчик, я ей сказала, что это ненадолго: у него всегда быстро. Когда он вышел и увидел, что я защищаю его… его… в общем, его удовольствие, его самого, назови как хочешь, – он был приятно поражен. Для нашего брака это очень полезно.

– Правда? – спрашиваю я несколько недоверчиво.

– Это открывает новые горизонты и поднимает наши отношения на совсем новый уровень.

Я сижу, оглушенный.

– Он хочет с тобой познакомиться.

– Ради секса?

– Да нет, просто увидеться. Может, поужинать всем вместе. – Она улыбается: – А ты думал, у тебя у одного новости.

– Так тебя не расстроила эта женщина из «Эй-энд-пи»?

– Конечно, расстроила. Ты шпокаешь какую-то девку из бакалеи, у которой даже имени нет. Что конкретно тебе в ней нравится?

– Трудно сказать точно – она такая загадочная.

– Звучит так, будто ты ее совсем плохо знаешь.

– Ты не очень тактична.

– Ты даже не знаешь ее имени.

– Знаешь, что мне точно известно о ней? – отвечаю я. – Она от меня ничего не требует.

Черил выскребает последние капли йогурта, пластмасса поскрипывает. Она смотрит на телефон.

– Пора мне. – И она резко встает.

– Ты меня бросаешь? – спрашиваю я, вдруг ощутив себя беззащитным и ранимым.

Она смотрит на меня как на идиота:

– Что в моих словах «мой муж хочет с тобой познакомиться» навело тебя на такую мысль?

– Прости, – говорю я. – Очень уж странный день выдался.

В этот вечер я наконец говорю с Эшли:

– Как ты там, нормально?

Она ничего не отвечает.

– Это невидимое пожатие плеч? Мы же не на видеосвязи.

– Угу.

– Ты хочешь мне что-нибудь рассказать?

– Вообще-то нет.

– Ты одна? В смысле, ты сейчас можешь свободно говорить?

– Здесь никого нет.

– Голос у тебя грустный, – замечаю я.

Слышно, как шуршит одежда при пожатии плеч.

– Ты боишься?

Снова молчание.

– Эш, если ты не против, я сейчас буду говорить пару минут, но ты, если захочешь, сразу перебивай в любой момент. Договорились?

– Угу.

– Хорошо. Значит, мне звонила женщина, которая управляет вашей школой. Я знаю, что случилось. И первым делом ты должна понять: ничего страшного не произошло. Никаких неприятностей у тебя не будет. И еще ты должна знать, что я понимаю и не считаю, что это дико или как-то там еще. И ты в любой момент можешь со мной поговорить, рассказать что хочешь, а что не хочешь – не рассказывать, и для меня главное – чтобы все у тебя было хорошо. Вот это мне важнее всего.

– Можно вопрос?

– Конечно.

– Мне надо будет вернуться в старый дом?

– В какой старый дом?

– Официально он называется «Роуз-хилл», но его все называют «Пачули».

– Есть ли причины, по которым тебе не следует жить в этом старом доме?

– Ну, тут стоит телевизор, а я очень люблю его смотреть. Он мне помогает успокоиться. Как вот ночью, когда не могу спать, я его включаю, а мисс Рини не возражает.

– Мисс Рини – это завуч младших классов?

– Ага, и еще я люблю, ну, когда серьезный напряг, так я возвращаюсь в середине дня и могу посмотреть «Все мои дети», «Главный госпиталь», «Одна жизнь, чтобы жить», и тогда снова все хорошо. Мне они помогают лучше понять мир и воспринимать его правильно. И еще: моя жизнь похожа на мыльную оперу больше, чем у всех, кто меня окружает.

– Интересный момент, – говорю я. – Надо будет об этом подумать.

– Я и правда не могу вернуться в свой старый дом, – говорит она. – Я решительно не согласна.

– Слышу.

Эшли начинает плакать:

– Я домой хочу.

– Это можно сделать, – говорю я.

Она шмыгает:

– Мне проект нужно сдать…

– А если на уик-энд приехать домой?

– Хорошо. – Она снова шмыгает носом.

– До тех пор переживешь как-то? Нам необязательно решать насчет дома прямо сейчас. Кажется, миссис Зингер сказала, что ты можешь жить у нее – наверняка телевизор там есть.

– Там каналов меньше.

Хлюпанье продолжается.

Я забираю ее в пятницу. Всю дорогу до школы восхищаюсь пейзажем: деревья расцвели разом.

Эшли по дороге домой неумолчно болтает – и все о мыльных операх. Мне трудно сказать, то ли это нервная реакция, то ли такое вербальное переосмысление дневных событий, то ли какое-то гипнотическое состояние Я просто ей не мешаю.

– «Все мои дети» снимались в Пайн-Велли, тогда были Тайлеры, Кейнсы и Мартинсы, и идут они уже лет сорок, эпизодов более десяти тысяч… – Она выдает некоторые подробности про Эрику и Кортлендов. – А теперь, на этой неделе… – Она выкладывает сюжет – историю к настоящему времени: кто на ком женат, кто у кого от кого родился, какие тайны еще не открыты.

– Эш, давно ли ты эти сериалы смотришь?

– Давно, – отвечает она. – Начала, когда мне было где-то семь, я месяц сидела дома с мононуклеозом, и мне мама позволяла с ней вместе смотреть.

– Мама их смотрела?

– Она их очень любила. Смотрела те же самые сериалы, которые смотрела в школе, когда сидела дома со сломанной ногой. А однажды в аэропорту она увидела настоящую миссис Тайлер, миссис Фебу Тайлер! Мама ее увидела и побежала ей помогать тащить чемодан. «По-настоящему» ее звали Рут Уоррик, она пару лет назад умерла. Мама говорила, что видела это в газете.

– Ты очень тоскуешь по маме, – говорю я.

– У меня никого нет.

– Ну, вот, я рад тебя видеть, и Тесси, и Ромео будут тебе рады. Ромео тебе понравится.

– А можно нам поехать на кладбище? – спрашивает она. – Не слишком это будет необычно?