Ольга Коренева - Белая ласточка

Да, но как? С кого начать?

А хотя бы с секретарши Лидочки. Пригласить ее в кино, в ресторан... Нет, ресторан слишком дорого. В кафе...

Он докурил сигарету, вздохнул. Пора идти звонить в Ольховск. Днем он не смог дозвониться: сначала никак не соединяли, а потом все там ушли обедать.

Когда Карпов дозвонился наконец до Ольховского начальства, его разрывало от злобы. Он уже предчувствовал очередной нагоняй из-за металлоконструкций, — пожалуй, еще выговор влепят, чего доброго. Во внутреннем кармане его пиджака лежали две телеграммы: одна из Ольховска, полученная месяц назад: «МЕТАЛЛОКОНСТРУКЦИИ ОТПРАВЛЕНЫ ВОСЕМНАДЦАТОГО С Г» ; другая — сегодняшняя, свеженькая: «ВВИДУ НЕПОСТАВКИ МЕТКОНСТРУКЦИЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СРОКИ ПЛАНА РАБОТ СТРОИТЕЛЬСТВУ ЗАВОДА СОРВАНЫ». Он уже мысленно видел себя за обитыми кожей дверями кабинета Соболева, видел его багровую ряшку с трясущимися щеками, слышал его лающие вопли: «Вы что, не хотите работать с нами? Вы срываете нам работу!..» И он нехорошо и длинно выругался в телефон. В трубке что-то кричал, оправдываясь, ольховский начальник, и голос у него был такой, будто швыряли об стену пустой консервной банкой. Надо ехать в Ольховск, — понял Карпов. Он тяжело надавил ладонью на рычажки телефона. Он смотрел, как они двумя белыми полосками уходят, врезаются в аппарат. Он смотрел пристально, не мигая, стараясь успокоиться, выдавливая на лице свою обычную доверительную улыбку. А потом повернулся к девушке в брюках и попросил ее отпечатать ему командировку в Ольховск. Он сам себе был противен. Ему хотелось, чтобы эта девушка, в затрапезном свитере, причесанная под битника, печатала подольше, как можно дольше. Но она слишком быстро отстучала командировку, и с безразличным видом протянула ему листок.

— Надо выяснить там обстановку, — сказал он ей. И это тоже было лицемерие. Какая там обстановка, просто он хотел смыться от гнева начальства, оттянуть «роковую минуту».

Карпов бережно, едва касаясь, взял из ее рук командировку, улыбнулся томно и простодушно. И, почти не надеясь на положительный ответ, спросил ее:

— Вы свободны сегодня вечером?

Девушка захлопала накрашенными ресницами, сказала:

— Да, свободна.

Вот и конец рабочего дня. Карпов подождал Лиду внизу, у раздевалок. Она сбежала к нему по лестнице, на ходу пригладила ладошкой волосы.

— Я не лохматая?

— Нет.

И вместе они вышли в блекнущий день, в запахи листьев и лета. Из всех учреждений валили толпы народа, у киосков и магазинов росли очереди. Они молчали, не клеился что-то разговор. Лида небрежно и в то же время как-то неловко помахивала замшевой сумочкой на длинном ремне, то закидывала ее за плечо, то брала под мышку. Карпов насвистывал.

— А вы смотрели фильм «Марсела»? — спросил он наконец.

— Да. Приятный фильм, правда? — проговорила она торопливо и поглядела в сторону, потом себе под ноги.

— Не знаю. Я не смотрел. Бразильский, кажется. Или мексиканский?

— Да вроде бразильский, — сказала она, и принялась сбивчиво пересказывать содержание.

Ветер трепал ее «битловые» волосы, раздувал широкие брюки. Карпов поглядывал на Лиду, усмехался про себя и думал: «А все-таки она ничего».

Лида кончила рассказывать, и некоторое время они шли молча, прислушиваясь к уличному шуму. Карпов сказал:

— А я не пошел на этот фильм. Думал, бразильская кинематография слабо развита.

Лида пригладила ладошкой волосы.

— Я тоже так думала, — сказала она неуверенно. — Не собиралась идти, да подружка соблазнила. Я с ней за компанию пошла.

Они опять замолчали.

— Смотрите, — сказала Лида. — Такая толстая женщина, и в брюках. Ей нехорошо в брюках, правда?

— Да, — согласился Карпов. — Она на нашу учительницу похожа, по химии. Строгая была, ушла от нас в седьмом классе.

— А у нас по английскому была, не то чтобы строгая, но мы ее не любили почему-то. И доводили ее жутко! Она от нас в шестом ушла...

Вечерело, и сильнее пахло листьями и травой, а они все шли и шли мимо витрин с манекенами и пирамидами консервных банок, и слушали шум пролетающих мимо пыльных машин, и вслушивались в голоса прохожих, и говорили что бог на душу положит. Так дошли они до кинотеатра и взяли билеты на первый попавшийся фильм.

В фойе было пусто — на журнал опоздали. Они подошли к буфету, и Карпов взял бутылку лимонада и два пирожных.

— Ой, а где стаканы? — спросила Лида.

— Забыл, — улыбнулся Карпов, — сейчас принесу.

Он попросил у женщины в буфете два стакана, и вернулся с ними к столику. Лида жевала пирожное.

— Ничего пирожное? — спросил он.

Лида заторопилась проглотить кусок, сказала быстро:

— Ничего, свежее.

Неловко вытерла тыльной стороной ладони губы, и откусила пирожное с другого конца.

Он налил в стаканы лимонад, и взял с тарелочки свое пирожное.

— Успеем съесть до конца журнала? — спросила она с набитым ртом, и смутилась. Карпов сделал вид, что не заметил ее смущенья, взглянул на часы.

— Вполне.

Они молча жевали пирожные и запивали лимонадом. Потом поднялись наверх и подождали у дверей конца журнала. Но вот зажегся свет, и они вошли в зал, отыскали свои места.

— Какой длинный журнал был, — сказала Лида, усаживаясь.

— Хроника, наверно, — сказал Карпов.

Свет начал медленно гаснуть. Вспыхнул экран, и по нему побежали титры, заиграла музыка. Карпову сейчас не хотелось думать о делах, но ведь надо. Не болтать же он пошел с этой девчонкой. Он пригласил ее, чтобы все разузнать, выведать. Секретарши, как правило, всезнающи. Может, он и про документ пропавший услышит что ненароком, мало ли...

Во время сеанса и потом, когда зажегся свет и все повалили к выходу, Карпов усердно продумывал план действий.

Значит, так. Он поведет ее в кафе. Там, за столиком, он будет говорить с ней... ну, о футболе, к примеру, о положении на Ближнем Востоке, о поэзии. Да, о поэзии... Пожалуй, с этого он и начнет. Скажет пару дежурных фраз, и прочитает две строфы из Бодлера — они у него тоже дежурные, специально на такие случаи заготовлены. А потом, как бы невзначай, начнет о работе...

Но на улице она сама ему сказала:

— А знаете, кто сегодня Аббасову звонил? Ну, Аман-то Царакович, знаете? Дядя его это. Важная птица. Часто звонит ему.

Карпов даже икнул от неожиданности. Это надо, сама все выложила, будто мысли его угадала. Ай да Лидочка. И, осторожно взяв ее ладонь в свою, он спросил удивленно:

— В самом деле?

Ее ладошка расслабленно и нерешительно лежала в его ладони. Рукав ее свитера был слишком короток и затрепан, зашит в нескольких местах, из него нелепо торчало тощее запястье, похожее на цыплячью шейку. Карпов усмехнулся про себя и повторил:

— В самом деле?

— Да, — продолжала она. — А Акулин-то, Акулин! Кто бы мог подумать! Вот помните дело с трубками?..