Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том второй

Соя-Этл стояла с веником посреди спальни и подметала. Реб Менахем-Мендл знал, что смотрительница — честная еврейка. Поэтому спросил ее, что делают квартиранты по вечерам. По ее испуганному молчанию он понял, что все то, что говорят о его учениках, правда.

— А Мейлахка-виленчанин? — спросил он.

— Он читает Питигрилли, «Пояс скромности, и другие рассказы», — прокукарекала Соя-Этл голосом жестяного петуха и вынула книжку из-под подушечки Мейлахки. Реб Менахем-Мендл поперхнулся этим странным именем:

— Как вы сказали? Пи… Пити… Питигрилли?

После того как он прочитал пару строк тут, пару строк там в этой книжке, волосы у него встали дыбом: это ведь даже не ересь, а просто разврат, сквернословие! И Мейлахка это читает? Точно?

— Да-да, это то, что читает Мейлахка, — закивала головой смотрительница, держа в руке веник.

Реб Менахем-Мендл бросил эту отвратительную книжицу на лежанку Мейлахки и стал искать в изголовьях других лежанок. Другие читатели были осторожнее и не держали книжек под подушками. Глава ешивы наклонился и стал вытаскивать сундучки из-под лежанок. Из первого он вытащил потрепанную, развалившуюся книжку, похожую на старый молитвенник, не рядом будь упомянут. Он прочитал название «Дикая Цилька» [50] Имеется в виду написанный в оригинале по-еврейски и изданный в 1922 г. роман Зусмана Сегаловича (1884–1949) «Ди вилде Цилке». Игра слов — данное название может быть переведено и как «Игривая девица». и пожал плечами. Что это еще за дурацкая история? Он знал, что бывают дикие утки, а о диких цильках слышал впервые. Из-под другой лежанки он вытащил плетеную корзинку с висячим замочком. Служительница пришибленно смотрела, как ребе крутит замочек своими бледными худыми пальцами и засовывает корзинку обратно под лежанку, потому что не смог ее открыть. Зато из-под третьей лежанки он вытянул открытый кожаный чемоданчик, в котором буквально сверху лежала большая толстая книга в красном переплете под названием «Происхождение человека». Реб Менахем-Мендл увидел на титульном листе и на внутренних страницах рисунки, изображающие всяческих птиц, скорпионов, обезьян, и долго смотрел на них, пока не понял, что это наверняка одна из тех книг, в которых написано, что человек происходит от обезьяны. Он положил книгу обратно в чемоданчик, скривив лицо, как будто держал в руке отвратительного скользкого гада. Он увидел, что в чемоданчике лежит еще одна книга.

— Читатель, не сглазить бы, весьма прилежен. Читает две книжки зараз, — криво усмехнулся реб Менахем-Мендл. Однако название книги — «Политическая экономия» — кольнуло его в сердце. Им мало ереси и сквернословия, они к тому же еще читают и коммунистические книги, направленные против властей. Больше глава ешивы не захотел искать, ему хватило обиды и позора.

Он остановился у стола посреди спальни и печально покачал головой, оплакивая святые книги, которые сыны Торы оставили сиротливо лежать на столе. Он перелистал виленское издание Талмуда, погладил маленькую, тонкую книжечку «Месилас ешорим», приподнял большое Пятикнижие с комментариями Раши — и снова увидел светскую книгу. С обложки, обтянутой поблекшей зеленоватой тканью, на него смотрел человечек в очках с подстриженной бородкой. Об этом авторе реб Менахем-Мендл слыхал. Это же Менделе Мойхер-Сфорим [51] Псевдоним Шолома-Якова Абрамовича (1835–1917), классика новой еврейской литературы. , первый и крупнейший из жаргонных [52] То есть пишущих на идише. писателей, и эта книжка называется «Кляча» [53] Аллегорическая повесть «Кляча» Менделе Мойхер-Сфорима, в которой в образе клячи был представлен гонимый еврейский народ, впервые опубликована в 1873 г. . Сам реб Менахем-Мендл никогда не держал в руках этого важного сочинения. Однако слыхал, что автор там поносит и оскорбляет общину, раввинов, состоятельных евреев — всех! И вот этого Менделе, да истлеет имя этого нечестивца, новогрудковский сын Торы держит вместе с «Месилас ешорим», с Геморой и Пятикнижием? А кто из сынов Торы может быть почтенным читателем сего опуса? Аранец? Подбродзец? А вообще-то нет никакой разницы, кто из учеников читает этого, да сотрется его имя, который сравнивает народ Израилев с полудохлой клячей, кто читает книгу о том, что человек происходит от обезьяны, а кто — просто книжку, полную сквернословия.

Глава ешивы вышел из странноприимного дома печальный и задумчивый. Вышел настолько же медленно, насколько стремительно вошел. Старая смотрительница так и застыла посреди спальни с веником в руке. Перед ее глазами стояло кладбище. Соя-Этл знала, что когда там шепчутся деревья и высокие травы, то это усопшие передают друг другу, что происходит в местечке, хотя никто не приходит рассказать им об этом. Теперь высокие травы на кладбище шептали о том, что ешиботники сошли с прямого пути и что их ребе очень от этого страдает.

Вечером реб Менахем-Мендл должен был провести урок в своем классе. Вместо того чтобы обсуждать намеченную тему, он долго в волнении раскачивался и наконец спросил учеников: что бы они сказали о человеке, который ест некошерное, а потом с большой искренностью произносит благословение после еды? Что бы они сказали о человеке, который постится по понедельникам и четвергам [54] Ашкеназский обычай поститься по понедельникам и четвергам в реальности соблюдается лишь немногими людьми, стремящимися особо строго следовать заповедям. , но ест в Судный день? Кричать и стучать по стендеру было не в обычае реб Менахема-Мендла. Он говорил дрожащим голосом, трясся от гнева и побледнел оттого, что у него щемило сердце: как сыны Торы не стыдятся читать книжки, полные ереси и сквернословия, а потом читать Гемору и изучать книги мусара? На минуту ученики растерялись; однако они сразу же пришли в себя и отыскали готовый ответ: дачники, сыны Торы из Мира, Клецка и Радуни, открыто читают варшавские газеты, и никто не говорит им ни слова. Реб Менахем-Мендл полагал, что сначала ученики будут все отрицать, а потом начнут каяться. Но они кричали, что им позволительно вести себя так, они очищали нечистое.

— А ты что скажешь, Мейлахка? — обратился реб Менахем-Мендл к единственному сыночку Зельды-жестянщицы, к этому деликатному мальчику с худенькими плечиками, постоянно занимающемуся изучением Торы и сидевшему с таким набожным и скромным видом, как будто он не имел никакого отношения к этой компании читателей. — Ты же хочешь вырасти гением и праведником, а читаешь какого-то Питигрилли — «Пояс скромности, и другие рассказы»?

— В «Поучениях отцов» ведь сказано: «и знай, что ответить еретикам» [55] Авот, 2:14. , — с ходу ответил Мейлахка.

— А что отвечать на сложный вопрос из Геморы, ты уже знаешь? — спросил реб Менахем-Мендл и ущипнул Мейлахку двумя пальцами за плечо так, что тот скривился от боли. — Ты читаешь грязные книжки и к тому же вносишь нечистое в чистоту, говоря, что тебе важно знать, что отвечать еретику.