Дэнни Уоллес - Человек-да

их «нет», и слишком поздно сообразили, к чему могло бы привести «да».

Они страдали не обязательно из-за того, что сказали «нет»... а из-за того, что не сказали «да».

«Сегодня мы отдали «Плеймобил»112. Если б я откладывал по пенсу каждый раз, когда Гарри просил меня

поиграть с ним, скопил бы целое состояние. Жаль, что я не соглашался. Теперь он стал старше и больше не

просит папу поиграть с ним. Мне этого так не хватает».

«Казалось бы, так легко ответить “Да! Да!". И почему я не сказал этих слов? Не знаю, даже сегодня. Жаль, что я не согласился».

«Никогда не смогу объяснить, как я жалею о том, что не сказал "да", ибо тогда, по крайней мере, мы имели

бы то, что имели, и могли бы держать его в своих объятиях до тех пор, пока он не ушел. Жаль, что я не

сказал "да"».

«Я скучаю по ней, очень скучаю. Жаль, что я не ответил ей согласием, ибо теперь мне так ее не хватает».

«Жаль, что я отвечала отказом каждый раз, когда он хотел, чтобы его обняли. Но я всегда была занята, а

теперь я просто не могу...»

Я не был знаком с этими людьми. Не знал, как они живут, что у них произошло, почему они столь горько

сожалеют о том, что не ответили на что-то согласием. Для меня это были просто голоса в темноте. Но я слышал

в них грусть.

Возможно, я неверно истолковывал смысл того, что читал, но мне вдруг стало ясно, что порой не ответить

согласием на что-то, что может обернуться огромным благом, во стократ хуже, чем согласиться на что-то, что

могло бы привести к дурным последствиям.

Конечно, нужно учитывать обстоятельства, но внезапно я также понял, что в обоих случаях один результат

неизбежен, и этот результат — сожаление. Хотя, наверное, сожаление по поводу того, что ты сделал что-то, и

сожаление по поводу того, что ты чего-то не сделал, — это два разных вида сожаления. И различие между ними

— ...печаль.

Допустим, вы сделали что-то ужасно глупое, глупее не придумаешь... но, по крайней мере, вы это уже

сделали. Совершили. Назад хода нет. Мы учимся на своих ошибках, потом успокаиваемся и продолжаем жить

дальше. Но гораздо труднее извлечь урок из того, что не произошло. Гораздо труднее оправиться от того, что

не известно и не поддается определению, от того, что могло бы стать лучшим событием в твоей жизни, — если

б только ты не поддался страху и, затаив дыхание, рискнул. Если б только ты сказал «да».

Если б только...

Если б я поехал к Лиззи, но у нас с ней ничего бы не вышло, сожалел бы я об этом своем поступке так же

горько, как и в том случае, если б вообще к ней не поехал? Что лучше: знать или не знать?

И вдруг я решил: все, с меня хватит. И выключил компьютер. Глупец, думал я. Я поступил правильно. Это

было единственно приемлемое решение. Это не кино. Это — моя жизнь. В душе я — как, быть может, и вы —

надеялся, что в процессе чтения этих беспорядочных записей, сделанных незнакомыми людьми, которые

делятся своими переживаниями, своим горем, во мне что-то переломится... ия пойму, что не хочу уподобляться

им, не хочу сожалеть, как они, что еще не поздно, еще не все потеряно...

Но во мне ничего не щелкнуло.

Я просто думал, что на свете есть люди, которые спо-собны меня понять, которые точно знают, что я

чувствую. И в настоящий момент большего мне и не надо.

Утром следующего дня я уничтожу свои кредитные карты, схожу к парикмахеру, который избавит меня от

«рыбки» и вернет мне мой прежний облик. Я постараюсь как можно выгоднее продать свой автомобиль. Я

вновь стану таким, каким был, дабы стать таким, каким хотел бы быть.

Скоро пятница. У меня еще в запасе два дня, чтобы настроиться на встречу с Ианом. И какое бы наказание он

мне ни уготовил, я выполню его пожелания с улыбкой на лице. Хочешь, чтоб я бегал по пабу в синих трусах?

Ладно. Хочешь, чтоб я нарядился пиратом и три недели называл себя мистером Гавнюковичем? Идет. Я сделаю

все, что он потребует. Еще раз, всего на один только вечер, я стану парнем, который просто не может сказать

«нет».

Итак, я вернулся на накатанную колею. Сходил в супермаркет. Взял на прокат несколько DVD-дисков, начал

думать о том, чем я буду заниматься на Би-би-си в январе. Играл в компьютерные игры, заменил батарейки во

всех пультах, починил сломанную ручку. Сидел дома и смотрел телевизор. Лиззи оставила сообщение, сказав,

что она долетела нормально и желает мне счастливого Рождества. Я ей не перезвонил.

И вот, когда я уже решил, что надеяться не на что, что моя жизнь более или менее налажена, я получил

открытку.

И та открытка, друзья мои, изменила все.

ГЛАВА 26

В которой происходит нечто удивительное

Наступил четверг — час расплаты.

Я ехал по Лондону к пабу «Йоркшир грей» на Лэнгем-стрит, где меня уже ждал Иан.

Я припарковался у паба, прикрепил на ветровое стекло карточку «СВЯЩЕННИК ПРИ ИСПОЛНЕНИИ

СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ» и вошел в пивную. Иан сидел за небольшим столиком у камина. Увидев

меня, он улыбнулся. Еще бы. Сволочь. Этой минуты он ждал с самого лета и теперь готовился излить на меня

вдвое больше яда, ведь я солгал ему про свидание с Кристен.

Я держал в руке свой дневник — результат моего почти полугодичного упорного даканья, свидетельство моей

решимости свято следовать по пути Согласия. Но этот же самый документ подтверждал, что я, увы, не

справился с поставленной задачей. Я сел за столик и увидел, что Иан тоже что-то принес. Длинный красный

конверт, на котором было выведено «Наказание».

— Это и есть твое наказание? — спросил я, хотя уточнять, пожалуй, не было необходимости.

— Да. Причем отменное. Тебе понравится, Дэнни. Я всю голову сломал, пока его придумал. И так

прикидывал, и эдак.

Иан улыбнулся.

— Ты продержался дольше, чем я ожидал, — продолжал он. — Хотя жаль, что не дотянул до конца. Но

уговор есть уговор. И, как мы выяснили, ты трижды нарушил слово, в среднем примерно по одному разу

каждые два месяца. Результат — не очень.

Правда, Иан почему-то не учел, что все три моих отказа пришлись на последние полтора месяца. И также

очень кстати позабыл про то, какую роль он сам сыграл в подлом заговоре против меня.

А я, к счастью, не забыл.

И я ему отомщу. Но не сегодня.

— Итак... учитываем те случаи, когда ты ответил отказом.

— Нет, постой. А что же те случаи, когда я ответил со-гласием? — напомнил я.

Иан поразмыслил над моим замечанием и театрально махнул рукой, требуя объяснений. Я почувствовал себя

рабом, которого допустили пред очи могущественного повелителя.

— Ну... видишь ли... я очень старался на все отвечать согласием. Буквально на все. И вот что я понял: «Да»