Сергей Марьяшин - Нф-100: Роботы божьи

Когда таксобот причалил, серая яхта встала рядом. Люба выбралась наружу и уже собиралась зайти в институтскую пирамиду, когда ее окликнули. По имени - они знали, как ее зовут. Она обернулась и ощутила боль такой силы, будто ее плечо проткнули раскаленным ломом. Ее ноги подкосились и она рухнула на тротуар.

Люба успела разглядеть стрелявшего, прежде чем потеряла сознание. Это был закутанный в черный плащ высокий старик с массивным горбатым носом, придававшим ему сходство с грифом. Он был слеп, если судить по большим очкам и оранжевой иконке над его лысой головой. Держа в руке лазерный пистолет, он смотрел своими непроницаемыми зеркальными очками на поверженную Любу и... улыбался.

Она очнулась в боте скорой помощи. Врач не позволял ей шевелиться, но она приподнялась на кушетке и увидела, что серая яхта плывет следом. Люба боялась, что старик добьет ее, когда они приедут на место и врачи будут выгружать ее из катера. К счастью, к больнице прибыла полиция. При появлении полицейского катера серая яхта сорвалась с места и стремительно умчалась. Полицейские не стали преследовать ее, но разослали ориентировки по своей ведомственной сети. Результатов пока нет.

- Такие дела, - закончил Авдеев и беспомощно развел руками. - Полицейские оставили у палаты своего сотрудника - присматривать за посетителями. Но, я уверен, это сделали не только они. За мной следили от дверей больницы до Дубны. Только тут я от них оторвался. Дубна - единственное место, где мы в безопасности.

После всего, что ему довелось увидеть за эти два дня, Егор сомневался в последнем утверждении, но не стал спорить.

- Это не китайцы? Почему вы решили, что охотятся на вас? - спросил он, вспомнив о том, как проговорился о соционике при Лю Куане.

Священник собрался было ответить, но передумал и махнул рукой с видом обреченного отчаяния. Егор и Наташа робко притихли. Все трое сидели в молчании, наблюдая за едва держащимся на ногах отморозком, словно интереснее зрелища не было на свете. Тот оставил мусор в покое и принялся громко сморкаться в подол собственной рубашки, оглашая дворик противным трубным звуком. Егор вдруг понял, что отморозок не пьян: он пребывал под воздействием "аляски".

Дешевый амфетамин, порождающий специфическую эйфорию от чувства скольжения под поверхностью бытия, получил свое название из-за побочного эффекта, возникавшего в первые часы после приема: человек отчаянно мерз. Его бил озноб, у него текло из носа, стыли пальцы и уши, сводило от холода челюсти. Но более всего страдали глаза. Принявшим "аляску" казалось, что их глаза превратились в шары из льда, с трудом перекатывающиеся в заиндивевших глазницах. Егор пробовал ее однажды; ощущения занятные, но из-за лютого холода желания повторять опыт не возникало. Возможно, пережившие криозаморозку "настоящие" переносили воображаемый холод легче.

- У вас много тайн, - заметил Егор, нарушая молчание.

- Только одна, - хрипло проговорил Авдеев. - Все остальное - ее метастазы. Она пожрала мою жизнь, словно рак. Вся моя жизнь - ложь!

Священник вдруг умолк и затрясся, вцепившись в лицо руками. Егор услышал сдавленные рыдания. Вид взрослого плачущего мужчины, совершенно трезвого, шокировал его.

- Может, вам стоит поделиться? - тихо спросил он.

- Мне всю жизнь хочется поделиться, - выдавил Авдеев, судорожно всхлипнув. - Такое бывает, когда встречаешь хорошего человека. А потом представлю, в какой ад превратится его жизнь - и молчу. Если я расскажу, ты проклянешь меня.

- Это связано с Глостиным?

- Это связано со всем. Со всей жизнью, с самой ее сердцевиной, - сказал Авдеев и стукнул себя кулаком в грудь.

- Думаете чем-то удивить меня после соционики? - шутливо спросил Егор, желая разрядить напряжение.

- Удивить? Скорее, напугать. Почти все мои друзья, кто знал об этом, покончили с собой. Кроме Юры Захарьина. Он жизнелюб был, не хотел умирать. Даже зная все - не хотел... Его убили, я тебе говорил.

Наташа сжала ладонь Егора и смотрела на него с тревогой, словно умоляя молчать. Ей не нравился их разговор, от него веяло опасностью.

- Дайте-ка угадаю... - не унимался Егор. - Президент Домбровская на самом деле - робот, выдающий себя за человека?

- Правда? - удивился священник, перестав плакать. - Я этого не знал.

- Конечно, нет! Шучу, - поспешил успокоить его Егор.

- Я ничего не знаю про Домбровскую, - задумчиво проговорил священник. - Американский президент точно робот.

- Ну, естественно. Первый робот-порноактер, победивший на выборах. Об этом во всех новостях трубили.

- Не только этот, но и предыдущий. Америкой уже сорок лет правит робот. С тех пор, как страну приватизировал Гулл.

- Подождите, это который? За сорок лет их там сменилось, наверное...

- Семь штук. Каждый из них.

Егор озадаченно замолчал. Наташа еще сильнее сжала его ладонь.

"Пусть уходит, нам хватает своих неприятностей".

Обернувшись к ней, Егор мысленно шепнул:

"Не могу же я выгнать его в таком состоянии! Пускай выговорится. Может, полегчает ему".

Вслух он сказал Авдееву:

- Нас все равно разбомбят, вы сами сказали. Китайский ультиматум истекает сегодня. Ваша тайна, в чем бы она не заключалась, не успеет нанести нам особого вреда... А мы унесем ее в могилу не далее, как этим вечером.

- Я будто старый колдун, что не может умереть, пока не передаст свое знание преемнику, - сказал священник с горькой усмешкой. - Преемнику, который умрет вместе с ним.

Егор выжидающе молчал. Авдеев удивленно посмотрел на свои руки, точно видел их впервые, и пробормотал:

- Мы не то, чем себе кажемся.

- Вы имеете в виду, что мы - не наши тела? - уточнил Егор. - Многие религии так считают.

- Мы роботы.

- Простите?

- Мы роботы, созданные Хозяевами для лишь им известных целей, - сказал священник с мрачной торжественностью. - Я зову их "Хозяевами" с большой буквы, потому что мой страх перед ними велик. Они - самая зловещая тайна человечества. И самая охраняемая.

Авдеев помолчал немного, словно для того, чтобы до Егора лучше дошло, а потом повторил:

- Мы, так называемые люди, в действительности являемся расой белковых роботов, принадлежащей неведомым Хозяевам. Всего существует шестнадцать базовых моделей людей. Впрочем, это ты знаешь.

- Какой в этом смысл? - спросил Егор растерянно.

- А какой смысл во всем? - в свою очередь спросил Авдеев и обвел руками небо, пустырь, упавшего в кучу мусора отморозка и краешек улицы с барами. - Это реальность! В ней нет смысла, она просто есть.

- Подождите-подождите... - пробормотал Егор, лихорадочно соображая, что сказать.

- Это ты подожди. Не спеши обвинять меня в безумии. Ты хотел знать правду? Теперь ты ее знаешь. Что еще ты хочешь услышать? Тебя интересуют подробности?