Сергей Марьяшин - Нф-100: Роботы божьи

Егор давно догадался, что местный компьютер навязывает ему режим дня. Когда открывалось специальное отверстие в стене и оттуда выползал стальной унитаз, Егору немедленно хотелось справить нужду. Два раза в день - Егор не знал этого точно, но подозревал, что именно два раза в день - из потолка в углу камеры выползал рожок душа, пару минут плюющийся едва теплой водой. По странном совпадению, как раз перед этим Егор начинал интенсивно потеть и чесаться.

Но главным доказательством внешнего управления его физиологией была еда. Он начинал испытывать голод примерно за полчаса до появления выдвижного столика с комплектом "самолетной" еды: полужидкой биопастой стандартного вкуса, одноразовым стаканом невкусной воды и искусственными сухариками неопределенно пластмассового запаха. Сначала голод был едва заметным, но к появлению подноса он усиливался до такой степени, что Егор мог съесть что угодно. Он жадно набрасывался на мерзкую казенную еду и уничтожал ее до последней крошки.

Вот и сейчас, он хочет спать, потому что из стены откинется узкая жесткая кровать с одноразовыми одеялом и подушкой. Егор услышал скрипение механизма и наощуп побрел на звук. Найдя кровать руками, он быстро скинул полосатую робу на пол и нырнул под колючее, бьющее током одеяло из искусственной бумаги. Простыня и одеяло были рулонами бесконечных лент, спрятанным снаружи, в стенке контейнера. Каждый раз они прокручивалась на метр с небольшим. Использованная часть уползала внутрь стены, а новая, чистая часть выползала наружу, покрывая кровать новым бельем взамен измятых за ночь кусков. Благодаря этому заключенный все время спал на чистом.

Когда лентопротяжный мотор загудел, натягивая одеяло, Егор начал уже привычную борьбу с тюремным компьютером. Тот, действуя через чип, тормозил кору головного мозга, чтобы заключенный уснул, а Егор насильно взбадривал себя, настойчиво думая о своей ситуации и перспективах.

Он не сомневался в благополучном исходе тюремной эпопеи. Рано или поздно его выпустят и этот эпизод станет очередным взносом в копилку жизненного опыта. Говорят, писатель должен пройти через все, чтобы писать о жизни со знанием дела. Возможно, к киберписателям это тоже относится, подумал Егор.

Сейчас его беспокоили не допросы и не заточение в железном ящике. Он был уверен: пройдет время, и он станет вспоминать об этом с юмором. Его тревожили темные пугающие мысли, поднявшиеся со дна души после разговора со священником. Бывшим, фальшивым, мертвым священником.

При мысли о том, что Авдеев - он продолжал звать его старым именем, так и не привыкнув к новому - убит, на глаза Егора навернулись слезы. Значит, команда убийц, о которой говорил священник, все-таки добралась до него. Следователь сказал, что Авдеева убили при ограблении его маленького домика. Егор увидел в его глазах, что тот сам не верит в ограбление. Что можно взять у священника адвайты? Холодильник, старую мебель, неумело заштопанные гавайские рубашки? У него даже рясы не было.

Егор тихо заплакал, глотая слезы и судорожно вздрагивая под одеялом. "Если в контейнере установлена камера ночного видения, - подумал он, - они видят сейчас мое лицо. Ну и пускай, мне наплевать". Он оплакивал не только священника, но и часть своей жизни, связанную с ним. Авдеев был этапом в его судьбе, долгим и приятным. Егор подумал о Нине, но без энтузиазма, чем немедленно воспользовался тюремный компьютер, нагнав на него волну сна. Он зевнул.

Его пробудила новая мысль, тревожная и беспокойная. Если убийцы пришли за Авдеевым, следующим в их списке наверняка значится он, Егор. Пытали ли священника, сказал ли он им о Егоре? Смолин не поделился подробностями, а расспрашивать Егор не решился. Он боялся, что следователь дернет за ниточку и распутает весь клубок, заставив его выложить все: о Хозяевах, заговоре Гулла против человечества и расе разумных роботов людям на смену. И о главном кошмаре - что люди сами суть роботы, созданные Хозяевами для своих неведомых надобностей. Егор боялся представить, что подумает следователь, услышав такое. Вероятно, к обвинению добавится психиатрический диагноз, что может как облегчить его участь, так и напротив, ухудшить ее.

А если Смолин узнает о соционике - вернее, о том, что Егор о ней знает? При аресте следователь предъявил целую кучу обвинений, включая установку в чип незаконных программ. За последние лет пять Егор устанавливал нелегальные программы дважды: программу определения социотипов и установленную Наташей утилиту для искажения координат его местонахождения. Какую из них имел в виду Смолин, вторую или обе? Он пока ни задал Егору ни одного вопроса о нелегальных программах. Похоже, они вообще не интересовали его, либо он приберег их на потом. Что, если он все же знает о программе определения социотипов? Она должна была надежно самоудалиться, но вдруг остались следы в настойках чипа...

Вопросы множились. Не читает ли тюремный компьютер его мысли, как делает это Наташа? Обмен с другглом ведется по зашифрованному протоколу, но вдруг в общественной безопасности научились взламывать его?

Сонм тревожных вопросов окончательно изгнал сонливость. Егор вертелся на узкой кровати, наматывая на себя бумажное одеяло, и мучительно вспоминал, где еще он мог проколоться. Мысли вертелись вокруг последнего разговора с Авдеевым, от Авдеева перескакивали к Нине, от нее - к Наташе. В который уже раз за последние дни Егор спросил себя: как вышло, что он предпочел робота живому человеку? Если верить священнику, - а он верил, - Наташа была новой формой жизни. Искусственной жизни. Учитывая столь же искусственную природу человеческой расы, разницы, пожалуй нет.

Но ведь ее тело представляет собой явный обман, тонко сработанную имитацию человека. Неотличимые от человеческих запах, волоски на коже, блеск ее чудесных глаз и прерывистое дыхание сквозь мягкие влажные губы... Она так естественна, так натуральна! Мешало лишь знание того, каким путем эта естественность достигалась. На факультете робототехники Егор учился спустя рукава, но кое-что поневоле запомнил. Он все еще знал, какой разряд конденсаторных батарей происходит, когда она нежно гладит его по щеке, и какой момент развивают ее искусственные мышцы, когда она заваливает его на спину и садится сверху... В конце концов, механика человеческого организма обсчитана не хуже - иначе не удалось бы создать столь совершенного подобия.

И все же основное отличие заключалось в ее личности, в источнике ее "самосознания". Егор поймал себя на том, что больше не считает самосознание гулловского робота ненастоящим. Так ли сильно отличается оно от человеческого? Что человек знает о своем разуме и его источнике? Если говорить о средней массе, то ровным счетом ничего. Лишь десятки избранных вроде Авдеева - или, скорее, проклятых - знают правду: что разум наш принадлежит не нам. Он лишь транслируется в приемник-мозг, в точности как личность друггла транслируется в тело гулловского робота через ворцелевский чип.