Владимир Бартол - Против часовой стрелки

— Боже мой, да вы еще и философ?! — воскликнул Вальтер.

— Это единственное, что мешает мне пустить себе пулю в лоб. Ибо, уж поверьте, жить ради самой жизни просто не стоит. Особенно когда не знаешь, живешь ли ты на самом деле, либо ты — лишь смесь страстей, приготовленная демоном, гнусная фантазия которого сделала нас всех своими марионетками. Я следую дорогой, прочерченной его адской рукой, и поэтому моя жизнь проходит не самым худшим образом. Но когда наступит мой последний час, я встречу его не дрогнув…

Он сел, давая понять, что выговорился.

— Кто бы мог подумать, что под личиной «неудачника в любви» кроется циничное чудовище? — прошептал Бертольд.

Все как-то сникли, и остаток вечера прошел довольно тоскливо. Немного еще выпили, после чего стали расходиться по домам.

Мы с Вальтером вышли проводить Калинина. Он жил неподалеку. Всю дорогу молчали. Перед тем как попрощаться он вдруг тихо произнес:

— А может, и вправду лучше было пустить себе пулю в лоб… Что за смысл в этой жизни? Настоящую любовь я испытал один-единственный раз, и сейчас упоминаю об этом только потому, что слишком много выпил. С той поры прошло немало лет. Ну и что. Подумаешь, какой пустяк. Безделица. Измышление дьявола, как и все, что мы считаем реальностью. Стоит ли об этом говорить…

Он вошел в подъезд, притворив за собой дверь. Его шаги гулко отдавались во тьме.

Когда почти совсем стемнело, бродяга Клемен Цепин поднялся. С самого полудня он лежал за густым кустом орешника и дремал.

— Вот и ночь, — произнес он вполголоса, подвязывая лозой штаны, — хорошо бы попроситься к кому-нибудь на ночлег. Черт возьми! Неприятно, конечно, попрошайничать у знакомых и бывших приятелей в таком мундире, как мой. А может, не узнают? На того Клемена я не похож, да и кому какое дело до него!..

С горы донеслась песня. Протяжные голоса лились над потемневшей долиной, отдавались эхом и исчезали в шуме ближнего потока.

«Эге! — подумал Клемен. — Если у них нет батрака, я бы пошел, пожалуй! Правда, далековато. Лучше уж поближе поискать ужина».

И он стал размышлять, куда бы ему свернуть. Неподалеку от дороги светились окна большого крестьянского дома, а напротив него слышался стук цепов.

«Куда ж пойти? — раздумывал Цепин. — У Кланчника уже пошабашили, у Ораша еще молотят. В былые времена тут везде жили добрые люди».

В этот момент до него донесся грохот телеги, и скоро на дороге показался запоздалый возчик. Двое крупных белых волов легко тянули большую телегу, на которой дремал батрак. Когда он поравнялся с Клеменом, тот быстро выскочил на дорогу и мгновенно взобрался в телегу. Он проделал это так спокойно и уверенно, будто был хозяином и телеги, и волов, и самого батрака. Шум разбудил возчика.

— Кто это там? — закричал он, различив в задке телеги скорчившуюся фигуру.

— Твой друг! — так же громко прокричал Клемен и добавил: — По правде говоря, кому до этого дело.

— Что? — протяжно спросил возчик и остановил волов. Затем стал слезать с кучи сена, помахивая толстым кнутовищем.

— Оставался бы ты на месте, человече, — беззаботно отозвался бродяга, — лучше я переберусь к тебе, а то мне неловко сидеть на краю.

Он пролез мимо пораженного возчика и уселся на сене. Тот не знал: то ли дивиться, то ли сердиться на такое нахальство.

— Кто ты такой? — спросил он, изумленно глядя на бродягу.

— Придет время, узнаешь, а сейчас садись и погоняй, поздно уже, — ответил Клемен.

Возчик удивился еще больше и никак не мог решить: сесть ли ему, или выкинуть наглеца из телеги. В конце концов он уселся и погнал волов.

— Куда едешь? — спросил Клемен, когда телега двинулась дальше.

— К Михеву, в Нарье.

— К Михеву! Знаю такого. А что, старый Михев жив еще?

— Помер, — ответил возчик. — А откуда ты его знаешь?

— Я все знаю, — сказал Клемен, — а как ты думаешь, приятель, пустят они меня переночевать? Старый Михев не отказал бы, а вот как молодые…

— И молодые пустят. Они тоже хорошие люди.

Оба замолчали. Возчик старался угадать, что это за человек, которому все известно. Никогда он его не видел, а может, и видел, да в темноте нельзя различить.

А Клемен размышлял о старом Михеве, у которого он батрачил, о давнишних своих знакомых и особенно о старинном своем друге Лукаче. Где-то он теперь: жив ли еще, или, может, умер? Может, тоже бродяжит по свету или выпала ему доля счастливее?

Он засмотрелся на сияющее небо, где трепетали звезды, совсем как в те времена, когда он молодым парнем ухаживал за девушками. Ночь совсем такая же, как и тридцать лет тому назад, чудесная ясная ночь, пробуждающая в сердце любовь… и горы такие же, и долины…

У бродяги Клемена Цепина стало так тепло на сердце и так тоскливо, что захотелось плакать. Как ни огрубело его сердце, как ни было оно закрыто добрым чувствам, все же возвращение в родные края, которых он не видел столько лет, не могло не волновать его.

— Прекрасная ночь! — вздохнул он.

— Прекрасная, — откликнулся возчик, — так бы и запел.

— Я тоже, — заметил Клемен, — ты знаешь эту?

— Как не знать!

И оба запели. К великому удивлению возчика, незнакомец пел отлично, точь-в-точь как поют в их краях, и так ладно подтягивал. Вот так же когда-то, бывало, пел он сам с одним парнем, своим ровесником. Незнакомец еще более заинтересовал его, и он решительно спросил:

— Скажи мне, кто ты и откуда? Ведь ты обещал мне!

— Ладно, скажу. Я бездельник, бродяга, вор, жулик, мошенник, все, что хочешь, только не убийца, и пришел я издалека. Но не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Не надо бояться того, кто откровенно расскажет о себе; бойся того, кто станет бахвалиться перед тобой.

Батрака пробрала дрожь. Не то чтобы он испугался незнакомца, страшно стало ему за человека, который откровенно, как на духу, говорит о себе, не утаивая ни одного из своих грехов.

Приехали в Нарье. Село тянулось вдоль большой дороги до самого подножия ближайшей горы. Батрак проехал через все село, в верхнем конце его свернул на проселочную дорогу и вскоре въехал на широкий двор усадьбы Михева. Перед хлевом они слезли, и батрак выпряг волов.

— Иди со мной, подождешь здесь до ужина, — сказал он, заводя волов в хлев.

Клемен медленно пошел за ним. Длинное, узкое строение освещала керосиновая лампа, подвешенная к потолку. По обеим сторонам были расположены стойла, где стояли хорошо откормленные животные. В одном из углов обычно спал батрак. Здесь бродяга увидел простую кровать и сбитый из толстых досок шкаф. Подбросив сена волам, батрак уселся на постель и позвал Клемена.