Луиза Вильморен - Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси

— Ты могла бы поругать меня, но уже поздно. Беги, торопись, не теряй времени.

Уходя, г-жа Даже незаметно для г-жи Зарагир, которая опять взяла в руки письмо Луи, вызвала горничную. «Праздновали семнадцатилетие… Глядя на нее, я все время думал о тебе… Она простодушна невероятно, как бывают простодушны некоторые рассеянные люди… Она забавная и тебе будет с ней интересно… Ты и она прямо созданы, чтобы жить в согласии».

— А я оказалась тяжелой, обманутой, смешной, — пробормотала она.

Чье-то присутствие заставило ее оглянуться: это была горничная.

— Вы здесь? — спросила г-жа Зарагир.

— Мадам вызывала меня?

— Возможно. Сложите мои новые платья и принесите мне мой дорожный костюм. Г-жа Даже ждет меня у себя. Мы решили сегодня же ночью отправиться на юг.

Через час она со всем своим багажом доехала на такси до гостиницы, где и провела ночь.

Г-жа Зарагир приехала в Южную Америку как раз в тот момент, когда ее муж готовился, как обычно, плыть в Европу. Она взяла такси и поехала в Тижу. В голове ее толпились видения тех мест и лица людей, которые, несмотря на ее отсутствие, продолжали жить в недавно оставленных ею местах. Мысли ее как бы остановились, и мелькавшие за окном пейзажи словно не существовали вовсе. В ушах у нее еще звучали танцевальные мелодии, исполняемые духовым оркестром, звенели тирольские бубенчики на санях, позвякивали кусочки льда в бокалах, произносил какие-то слова голос г-жи Даже. Ей казалось, что машина катит по коврам сквозь магазины, рестораны и салоны Парижа.

Был вечер. В Тижу ей открыл дверь незнакомый слуга. «Позовите господина Зарагира», — сказала она ему. Тот отступил назад, чтобы пропустить ее, но она отрицательно покачала головой, показывая, что нет, не пойдет, осталась стоять снаружи, глядя через окно, что происходит в доме. У г-на Зарагира были гости. Увидев, как он пересекает гостиную, направляясь к выходу, она убежала в сад и прислонилась там к дереву. Г-н Зарагир остановился на пороге. «Кто там?» — спросил он. Потом шагнул в темноту и повторил: «Кто там?» Заметив светлый силуэт, он подошел ближе. «Вы», — прошептала г-жа Зарагир, как-то порывисто, неловко бросившись ему на грудь. Он не оттолкнул, но и не обнял ее. Он просто дал ей выплакаться. Через какое-то время он попытался поднять ей лицо.

— Нет, нет, — сказала она, еще теснее прижимаясь к нему.

— Ну что ж, — ответил г-н Зарагир, — плачьте, плачьте на моем плече, если вы вернулись для этого.

Катерина Валь-Дидье, дама замужняя, слыла серьезной и сдержанной, тогда как ее подруга, Мариза Лежан в браке уже не состояла и вела достаточно рассеянный образ жизни. Они совсем не походили друг на друга, и, пожалуй, это их и сближало. Г-жа Валь-Дидье старалась не давать пищи пересудам, считалась с мнением окружающих и никогда не выставляла напоказ свои любовные приключения, опасаясь нарушить покой семейного очага. «Всему свое место», — говорила она и вела себя осмотрительно. У нее были темные волосы. Ее восемнадцатилетняя дочь Клотильда заканчивала учебу в Англии, г-н Валь-Дидье радовался, глядя на нее, и гордился ею.

Что касается Маризы Лежан, то она была очень довольна, что у нее нет детей. Ей вечно не хватало времени на развлечения, характер у нее был живой, и она умела превращать удовольствия в нечто очень симпатичное и не приводившее к серьезным последствиям. «У меня собственные принципы», — говорила она, и поэтому вела себя совсем неосмотрительно. Волосы у нее были белокурые. Живая, смешливая, она очень нравилась мужчинам, они любили ее, не испытывая опасений, поскольку она ничего не требовала от них, кроме удовольствия, которое испытывала в их обществе. Господин Валь-Дидье, как бы между прочим, ухаживал за ней, и дамы таким образом научились ценить друга друга. Но, хотя г-жа Валь-Дидье считала, что ее безупречная репутация позволяет ей общаться с дамой, поступавшей как заблагорассудится, Мариза Лежан подсмеивалась над предрассудками г-жи Валь-Дидье и немного жалела ее. Обе служили друг для друга источником непрестанного изумления и чувствовали себя сообщницами неизвестно в каком деле. Избегая слишком интимных подробностей, они посвящали друга друга в свои планы и все же в одном и том же отеле на побережье Нормандии оказались совершенно случайно. Именно там во время прогулки они и познакомились с очень пожилой, очень добродушной и очень богатой иностранкой, которая гордилась тем, что знает всех вокруг и их обеих тоже. Она спросила, давно ли они прибыли, чем они занимаются и где поселились. Катерина и Мариза ответили в один голос, что только что приехали, поселились в отеле и в Нормандии собираются отдохнуть.

— Жить в отеле? Вы с ума сошли. Почему в отеле? Живите у меня. Я как раз собираюсь в Нью-Йорк. Располагайте моим домом. Чужой дом особенно приятен, когда хозяева отсутствуют. Не правда ли?

Подруги переглянулись, подумали и согласились, а очень пожилая, очень богатая и очень добродушная дама пригласила их перекусить в соседней кондитерской. «Ну вот, — начала она, — надо сказать, что мой внук, Петер фон Эль, приехал ко мне на поправку. Он служил офицером, шесть лет провел на войне и, вернувшись домой, столкнулся с губительными последствиями войны: оба брата пали на поле брани, родители разорились, родного дома больше не существовало, он разыскал их, нищих и растерянных, в Вене. Все это, а также другие обстоятельства, о которых я собираюсь рассказать вам, привели к тому, что он вынужден был лечиться.

— Бедняжка! — в один голос воскликнули Катерина и Мариза.

— Честно говоря, мне не хотелось бы оставлять его одного. Много лучше, если вы будете рядом, тем более, что Петер нисколько вас не стеснит. Он немного растерян, что, впрочем, понятно, и старается поэтому держаться особняком. Ест он у себя, возможно, вы и вовсе его не увидите.

— Бедняжка! — повторили подруги.

— Да, бедняга Петер живет под угрозой получения ужасного известия, которое мы не можем пока, учитывая состояние его здоровья, сообщить ему. Подобное волнение может стать для него роковым. Врачи твердят в один голос: необходимо выиграть время. И вот в чем заключается это известие: Петер любит девушку, которая умерла.

— Он любит мертвую! — воскликнула Катерина Валь-Дидье.

— Боже мой, мертвую! — повторила Мариза Лежан.

— Да, — ответила старая дама.

Она рассказала им, что девушка, которая умерла, жила в дикой, горной местности, где на несколько дней остановился на постой полк Петера. Именно там он и повстречал ее, в парке, где прогуливался без разрешения. В парке, со всех сторон окруженном лесом, который походил на огромную поляну, посреди которой высился замок, где жила под властью отца эта девушка. Звали ее Матильда, она была очень хрупкого здоровья, отец же жаждал для нее неимоверных успехов. Она прозвала его «папа-громовержец». Значит характер у него был не из легких. Он хотел от зятя всего сразу: происхождения, положения в обществе, богатства, и поскольку мечтал о браке по расчету, ненавидел разговоры о любви, которая зачастую путает все карты. Петер фон Эль, на его взгляд, кроме происхождения, ничем не блистал. Но этого такому человеку, как он, явно не хватало. Гордыня управляла его желаниями, поэтому когда Петер попросил у него руки Матильды, он выпроводил его за дверь, жестом приказывая ему навсегда покинуть их дом. Нельзя было выразиться ясней и высокомерней.