Рафаэль Ферлосио - Харама

— Слушай, мне до того неохота вставать, что пройди сейчас мимо хоть сама Мерелин Монро, ей-богу, не шелохнусь. — Он повернулся на спину и вытянул руки вверх.

— Ну-ну, хотел бы я посмотреть, как, пройди тут эта суперблондинка, о которой ты толкуешь, я хочу сказать, если б она в самом деле прошла, как ты мигом бы взвился, будто тебя шилом ткнули!

— Вот как, это очень мило с вашей стороны, — сказала Паулина. — А нас тут как будто и нет.

— Да ладно, курносенькая, — усмехнулся Себастьян, — мы просто приукрашиваем то, что есть. Только и всего.

Он ластился к ней, она отодвигалась.

— Отстань, противный! Болтун несчастный.

— Нет, слушай, а действительно было б забавно, — сказал Себас. — Кстати, насчет Мерелин Монро. Знаете, что напечатали в газетах?

— Нет. А что? Расскажи.

— Ну, брали у нее интервью, как у всех знаменитых артистов, и напечатали: «Мне хотелось бы быть блондинкой от макушки и до пяток». Недурно, а?

— Не вижу в этом ничего остроумного, — сказала Паулина.

— Да не может быть, — возразил Сантос. — Не говорила она этого, ты нас разыгрываешь.

— Это ж в Америке, чудак. Как же не говорила? Сам я, что ли, придумал?

— Не знаю, не знаю, может, и вправду она так сказала…

— Все равно это не смешно, я вам говорю, — стояла на своем Паулина.

Все подняли глаза. Низко над землей летел самолет. Он прошел прямо над ними, чуть ли не задевая крыльями деревья. Рев моторов заглушил шелест листвы.

— Как низко они летают, — сказала Мели.

— Четырехмоторный.

— Пошел на посадку, — объяснил Фернандо. — Там, сразу за шоссе, аэродром Барахас.

— Вот бы полететь на этом самолете!

— Только не на этом, а на таком, который взлетает.

— Ты хотела бы полететь в Рио-де-Жанейро?

— Наверно… Там такие карнавалы…

— Знаменитые карнавалы Рио.

— Валенсианские ракеты, поднес спичку — и пошло.

— Да ничего там не жгут.

— Зато пускают бесшумные ракеты.

— А здесь кто мешает надеть маску?

— Так ведь нельзя из-за карманников. Не понимаешь, как им просто будет?

— А в Рио их нет, что ли?

— В Рио деньги рекой текут. Ты представь себе: это Бразилия, она продает кофе всему миру.

— Вот видишь. Но пить кофе — порок…

— Ну и что? Куба, например, всем продает табак. Порок всегда приносит прибыль.

— А мы тут сеем добрые злаки, и у нас никаких пороков!

— Давайте попробуем выращивать кофе и посмотрим, может, сумеем годика через два обзавестись масками.

— Харями!

— Этих и так на улицах каждый день встречаешь, — сказал Себас.

— Да что все про Рио? Там что — карнавал дольше длится?

— Там вечный карнавал. А знаешь, Мели, по-моему, Рио-де-Жанейро — это ерунда.

— Так-таки ерунда? Сам небось в очередь бы стал, чтоб туда попасть.

— Я? Ну из любопытства…

— Вот то-то же. Лишь посмотреть Рио-де-Жанейро, лишь посмотреть карнавал в Рио-де-Жанейро.

— Ну, знаешь ли, наверно, нашлось бы и еще кое-что. Была бы там не одна и не только бы смотрела…

— Ну да, выиграла бы в лотерею какую-нибудь деревянную свистульку.

— Уж не меньше, верно?

— А Баия?

— Конечно, конечно, и в Баию тоже… Как можно не побывать в Баие…

— Но лучше всего Асторга [17] Асторга — город на северо-западе Испании. .

— Ты что, вправду? Вот смех-то!

— А это не шутка.

— В самом деле?

— Да.

— Почему?

— У меня денег самое большее хватит на билет до Асторги.

— Ах, вон оно что! И то на третий класс!

— Вот именно. Если всерьез. А Рио-де-Жанейро, Баия — это шуточки. Ну, какой берем билет?

— Полегче, Сантос, у меня дома есть лотерейный билет. Так что для меня все это, может, и не шуточки.

— Тем более.

— Почему?

— Ну как же! Фантазия, воображение — значит, шуточки. А вот Асторга — это дело. Сколько стоит билет до Асторги? Столько-то. Пожалуйста. Для меня это самое прекрасное место. А дальше Асторги ничего нет. Дальше — шуточки. Мой билетик действителен только до Асторги.

— На фантазию билета не купишь.

— В том-то все и дело, — сказал Сантос. — Не купишь. Она ничего не стоит. — Тут он сделал паузу. — Она вроде голода. Голод — тоже бесплатно.

На самом берегу, на солнцепеке, народу почти не было. Над водой дрожал легкий прозрачный пар. Мели посмотрела вокруг. Над деревьями снова парили пчелоеды. Слышны были их крики.

— Что будем делать?

Алисия спросила:

— Во сколько договорились встретиться с Самуэлем, Сакариасом и остальными?

— Они твердо обещали прийти в кафе от семи до полвосьмого.

— А что, если поехать на танцы в Торрехон? — предложил Фернандо.

— Вот это да, — поддержал Себастьян, — это идея, гениально!

— Ну вас, снова крутить педали? Только об этом я и мечтала!

— Что особенного, ведь близко!

— Какой там Торрехон, на черта он сдался! Выбрось ты это из головы.

Себас запел.

— «Аделаиде — лет тридцать на вид, как плясать она выйдет — юбкой шевелит, юбкой шевелит, юбкой шевелит!..»

— И этот туда же!

— Всякому свое.

Себастьян встал и, вскинув руки, начал выделывать ногами смешные фигуры.

— «Аделаиде — лет тридцать на вид…»

— Ну, быть дождю!

— Ты же пыль поднимаешь, чучело!

Себас плюхнулся обратно на свое место и захохотал:

— Я — как молодой козлик, ей-богу!

— Хорошо, что ты хоть сам это понимаешь.

— На танцы в Торрехон! Кто поедет, поднимай руку!

— Бросьте его в воду. Вот пристал!

— Тише! Ну как, договорились?

— Тут не о чем договариваться. В Торрехон мы не поедем. Незачем. Прекрасно обойдемся и без этой поездки.

— «Аделаиде — лет тридцать на вид…»

— Хватит! Будет тебе, Себастьян, брось…

— Поехали бы в Торрехон и устроили бы там большой шум. Смогли бы…

— Если не перестанешь, я сейчас же смоюсь, так и знай.

— Да не беспокойся, Мели, не обращай внимания на этого баламута.

— И в самом деле… На него что-то нашло.

— Неужели ты не понимаешь, что ты всем надоел? — рассердилась Паулина на Себастьяна. — Не понимаешь? Или тебе нравится изводить людей?

— Да тут всех разморило. Надо же вас как-то взбодрить.

— Ну уж не таким способом. Так ты всех рассердишь и больше ничего.

— На меня уже тоску нагнал, — сказала Мели. — Дальше некуда.

— Тебе надо, чтоб все было только по-твоему.

— Вот уж нет. Я ничего ни от кого не хочу. Я только говорю, что в Торрехон не поеду. Каждый волен распоряжаться собой.

— О, большое спасибо за разъяснение.

— Ну и зловредный же ты парень.

— Значит, мы занимаемся тем, что ничего не делаем. Я предлагаю…

— Слушай, а где у нас вино? — перебил Фернандо. — Надо бы промочить горло.

— Сейчас мы это организуем.

— Ты что хотел сказать, Тито? — спросил Мигель.

— Нет, ничего.

И Тито снова растянулся на земле. Сантос, взяв бутылку, спросил: