Рафаэль Ферлосио - Харама

— Сейчас, летом, прекрасно можно спать где угодно.

— Да брось ты, роса выпадет или еще что.

— Разве пригнать сюда подъемный кран…

— Тебе все шуточки.

— Не беспокойся, Паулина, — сказал Тито, — мы его унесем, как сможем, если понадобится — на плечах, как бурдюк с вином.

— И еще какой бурдюк.

Лусита молчала. В роще пока оставались люди, слышались негромкие разговоры, огоньки сигарет мелькали, словно светлячки.

Кто-то споткнулся о скорчившегося Даниэля и сказал: «Извините». В ответ послышалось ворчание. Где-то высоко, поверх черноты, как бы светились тончайшие параллельные нити в узком просвете меж деревьями; стремительно пролетали летучие мыши в прозрачной синеве ночи.

Опрокинулась бутылка. Ее вовремя подхватили, чтобы не успела скатиться со стола.

— Где пьют, там и льют, — сказал кто-то.

Разлитое вино поблескивало на столе, и Марияйо вела пальцем ручейки к краю стола, чтобы они стекали на землю. Фернандо почувствовал, как капает ему на ноги.

— Эй, дорогая, льешь на меня.

— Вот это и есть веселье! — сказала она и дотронулась до его плеч и лба кончиками пальцев, смоченными в вине.

— В тебе веселья — хоть отбавляй! Ты — фонтан радости…

Стемнело. Клан Оканьи зашевелился, собирали вещи. Лолита крикнула:

— Ну что же, мальчики, будем мы танцевать или нет?

— Взяла бы сама и запела.

Фелипе Оканья стоял возле столика, смотрел, посвистывая, на родных и крутил на пальце связку ключей. Петра сказала:

— Ну смотрите, если я чего-нибудь недосчитаюсь, когда приедем домой, поняли?

— Недосчитаешься вольного воздуха, — сказал Фелипе, — вот чего недосчитаешься.

— Да, это ты правильно сказал, я провела как раз такой день, какого мне будет не хватать.

Фелипе ответил:

— Зато твои дети хорошо провели день, что тебе еще?

— Да, да, и мой муженек. За счет того, что я торчала тут одна и беспокоилась и за них, и за тебя.

Как бы в подтверждение своих слов она потрясала разными предметами, которые складывала в сумку — пластмассовые стаканы, ножи, салфетки, и продолжала:

— Я тебе скажу, в чем дело!.. Достается всегда мне. Если кувшин стукнется о камень — плохо кувшину, если камень стукнется о кувшин — все равно плохо кувшину. Вот как получается.

Нинета помогала ей собираться.

— Ну уж и денек! — продолжала свое Петра. — Только и вспоминать мне в Мадриде о вольном воздухе… Нинета, подай, пожалуйста. А ты что тут торчишь, нечего делать? Мог бы пойти к своей развалине, ведь нам давно уже пора ехать.

— Эта развалина всех вас кормит.

— Ну да, этот урок я уже затвердила наизусть. Можешь не повторять. Разве не ты говорил, что у тебя не в порядке ближний свет? А посмотри, на улице ночь. Сам знаешь, дорожная полиция не будет с тобой цацкаться, возьмут и оштрафуют… — Она повернулась к нему лицом.

— Что ж, вытащим из кармана и заплатим, прах их возьми!

— Ты нарочно меня расстраиваешь.

Лукас запротестовал:

— По какому такому тройному правилу я должен один заниматься патефоном? Вы меня навечно избрали, что ли?

— Так ты же сам никого к нему не подпускаешь.

Сакариас жестом отклонил зажженную трубку, которую ему предлагал Самуэль. Тот подтолкнул локтем свою невесту.

— Нет, ты только погляди, — тихонько сказал он ей, — погляди на этих двоих — хорошо устроились на уголочке, — и кивнул в сторону Мели и Сакариаса.

— Ну да, я же тебе говорила, не помнишь, что ли? — спросила Мария Луиса.

— Помню. Прямо-таки пожирают друг друга глазами.

— Не хочу я смотреть, лучше оставить их в покое.

Рикардо подставил ухо.

— О чем вы там? — прошептал он. — И мне скажите.

— Какой любопытный! — отрезала Мария Луиса. — Мало ли какие у нас дела.

— Государственный секрет, — добавил, смеясь, Самуэль.

— В общем, я представляю себе, в чем дело. Прекрасно знаю, о чем вы болтаете.

— Ну, если ты такой умный, не задавай вопросов.

Лоли, Фернандо, Марияйо и еще одна девушка подняли страшный шум и досаждали Лукасу, стуча кулаками и стаканами по доскам стола и скандируя:

— Му-зы-ка! Му-зы-ка! Му-зы-ка! Му-зы-ка!..

Лукас заткнул уши.

— Больно хитры, — сказал он им, — если воображаете, что этой чепухой чего-нибудь добьетесь. Меня не переупрямишь.

— Му-зы-ка! Му-зы-ка! Му-зы-ка!..

К ним присоединилась пятерка с другого столика. Фернандо встал и подошел с бутылкой угостить их вином.

— Небольшой гостинец от нашей банды, — он бутылкой указал на стол, за которым сидели его товарищи.

Все пятеро зааплодировали. Мигель сказал:

— Вино кончается, надо заказать еще.

Самуэль повернулся к стене и продул мундштук трубки: вылетел шарик золы. Все Оканья уже были на ногах. Они вышли на середину сада, Петра гнала детей перед собой, как стадо.

— Быстрей, ребята, — говорила она, — пошли. Ничего не оставили? Нинета, голубушка, посмотри, пожалуйста.

— Не беспокойся.

Она посмотрела под скамейками, по углам, возле навеса. Уже совсем стемнело. Все прошли в коридор, столик стоял свободный в полутьме сада. Последней ушла Нинета.

— Вы уже уезжаете? — сказала с порога кухни жена Маурисио.

— Да, Фаустина, пора, пора, — ответила Петра.

Фаустина вошла за ними в зал. У стойки расступились, пропуская их.

— Что ж, старик, ладно, — сказал Маурисио, выходя из-за стойки.

— Нам пора, — сказал Фелипе, кивая всем головой.

— Значит, день прошел хорошо, — продолжал Маурисио и, взглянув на Хуанито, добавил: — Ты большой озорник, а? — И снова поднял голову — Вот и провели день на воздухе.

— Конечно, — ответил Оканья.

Петрита подошла к игрокам и уставилась на паралитика.

— Мы вам очень благодарны, — сказала Петра, — за оказанное нам гостеприимство. — Она повернулась к Фаустине в знак того, что благодарность относится и к ней. — Вы уж знаете, незачем еще раз повторять, как только приедете в Мадрид…

Алькарриец, шофер, пастух, Чамарис и оба мясника молчали, деликатно отступив в сторону. Только Лусио со своего места продолжал разглядывать гостей, словно изучая прощальную церемонию.

— Какое там гостеприимство! — сказал Маурисио. — Мне так кажется, что я забросил вас на весь день, потому что в зале было много работы. И, конечно, против своей воли, мне очень хотелось побыть с вами подольше.

— Не говорите ерунду, Маурисио, вы сделали куда больше, чем полагается. Кому может в голову прийти, что вы должны бросить все дела и заниматься нами? Довольно и того, что…

— Ладно, — заключил Маурисио. — Главное, чтобы вы приехали еще раз. — И обратился к Фелипе: — Приезжай, я тебе говорю, Оканья, приезжай, обязательно еще раз жду этим летом. То же самое говорю и вам, с кем имел удовольствие познакомиться сегодня.

Нинета вежливо улыбнулась.

— Это взаимно, — сказал Серхио, — вы чудесные люди, и мы очень благодарны вам за все.