Тимоте де Фомбель - Между небом и землей

Ласточки сомкнутыми рядами носились вокруг Ванго, словно хотели прикрыть его своими маленькими оперенными телами.

Симон, усевшись под большим колоколом, со слезами на глазах срезал ножом верхушку первого яйца. Значит, и на этот раз опять сорвалось, она не придет.

— До чего же безотрадна жизнь! — прошептал он.

И вдруг Симон услышал поскрипывание деревянной лестницы, ведущей на колокольню; он замер, потом пробормотал:

— Мадемуазель?..

И посмотрел на второе яйцо. В смятении, на какой-то миг, он вообразил, что сейчас к нему в дверь постучит счастье.

— Клара? Это вы?

— Она ждет вас внизу.

Это был Ванго; последняя пуля оцарапала ему бок, когда он начал взбираться на галерею химер.

— Вы ей нужны, — сказал он звонарю.

Симон почувствовал, как его сердце затрепетало от радости. До сих пор он еще никогда и никому не был нужен.

— А ты? Ты-то кто? Что тебе здесь надо?

— Не знаю, — ответил Ванго. — Понятия не имею. Но мне вы тоже нужны.

А на площади другая девушка, та, с зелеными глазами, в пальто пепельного цвета, пыталась вырваться из давки. В тот момент, когда Ванго пустился в бега, она заметила человека с восково-бледным лицом: он вынимал пистолет из кармана. Она бросилась к нему, но бурлившая толпа мешала ей двигаться. Когда она добралась до другого края паперти, его уже там не было.

Теперь девушка совсем не походила на грустную промокшую кошечку, какой выглядела минуту назад. Кошка превратилась в львицу, сбежавшую из клетки, и эта львица сметала все на своем пути.

Именно тогда она услышала первый выстрел. Как ни странно, она сразу поняла, что мишенью был Ванго. При втором выстреле ее взгляд обратился к больнице Отель-Дьё, замыкавшей площадь с северной стороны. Тут-то она и увидела снова этого человека. Он притаился на втором этаже. Пистолет торчал в проеме разбитого окна, а сзади, в тени, смутно маячило безжалостное лицо убийцы. Того самого.

Девушка взглянула наверх. Ванго был в безопасности. Небо уберегло его от безжалостной судьбы в последний миг. Для нее же этот миг, напротив, был первым, когда все опять стало возможно. Лишь бы только он выжил!..

И зеленоглазая девушка помчалась к больнице.

Внезапно в небе над собором возникло гигантское чудище, заставившее толпу почти забыть о том, что творилось на земле. Длинный и величественный, как собор, лоснящийся от дождя, над площадью появился цеппелин [5] Цеппелин — дирижабль с металлическим каркасом, обтянутым тканью. Назван по имени своего создателя — немецкого изобретателя графа Фердинанда фон Цеппелина (1838–1917). .

Он заслонил собой все небо.

Впереди, в застекленной кабине, сидел Хуго Эккенер, старый командир «Графа Цеппелина»; он глядел в подзорную трубу, отыскивая внизу на паперти своего друга. По пути из Бразилии к Боденскому озеру [6] Боденское озеро находится на границе Германии, Швейцарии и Австрии. он решил сделать крюк и пролететь над Парижем, чтобы тень его цеппелина осенила эту великую минуту в жизни Ванго.

Услышав третий выстрел, он понял, что на площади творится что-то неладное.

— Нужно улетать, командир, — сказал офицер Леман, капитан цеппелина.

Шальная пуля могла пробить оболочку дирижабля, в блестящем корпусе которого скрывались шестьдесят человек — пассажиры и члены экипажа.

Внизу грохнул последний выстрел.

— Скорей, командир!

Эккенер опустил подзорную трубу и грустно промолвил:

— Ладно, уходим.

На площади к ногам Булара упала мертвая ласточка.

А наверху зазвонили колокола собора Парижской Богоматери.

Комиссар Булар сидел в прокуренном зале, с клетчатой салфеткой за воротом. Перед ним на тарелке дымилось говяжье жаркое. Комиссар разносил своих подчиненных, собравшихся вокруг него, а они слушали и смотрели, как он ест.

— Если это мясо окажется невкусным, мне стоит только мигнуть, и его заменят другим. Но вас, банда безмозглых идиотов, мне заменить некем, я вынужден с вами работать. Одно это портит мне аппетит…

На самом деле комиссар ел с большим удовольствием. Сорок три года службы в полиции научили его сохранять присутствие духа даже в самых скверных ситуациях.

Все они находились сейчас в верхнем зале «Курящего кабана» — знаменитого ресторана Центрального рынка [7] Центральный рынок (Ле-Аль), прозванный «чревом Парижа», в настоящее время уже не существует. .

— Какой-то мальчишка оставил вас с носом! Удрал от полицейских на глазах у двух тысяч человек!

Булар проткнул вилкой картофелину в масле, помедлил, грозно обвел глазами своих подчиненных и вынес вердикт, который напрашивался сам собой:

— Все вы никчемные бездельники!

Самое невероятное заключалось в том, что ни одному из этих дюжих молодцов, стоявших навытяжку перед шефом, даже в голову бы не пришло усомниться в его характеристике. Что бы Булар ни утверждал, он всегда был прав. Объяви он их сейчас балетными танцовщиками, они все встали бы на пуанты, грациозно подняв руки.

Полицейские обожали своего комиссара. Он позволял им плакаться ему в жилетку в минуты уныния, знал по именам их детишек, дарил цветы их женам по случаю дня рождения, но не дай бог его разгневать: когда он бывал недоволен, то уж так недоволен, что не узнавал их на улице и обходил — брезгливо, как бродячих собак.

Верхний зал «Курящего кабана» закрыли для прочих посетителей ради этого внеурочного совещания. Сейчас здесь горели только две лампочки по сторонам огромной кабаньей головы, висевшей прямо над Буларом. В заднем помещении находилась кухня, и официанты то и дело пробегали по залу с полными тарелками в руках.

В стороне от людей комиссара, за дальним столом, чистил овощи какой-то поваренок. Булар предпочитал эту ресторанную атмосферу той казенной, что царила на набережной Орфевр [8] На набережной Орфевр (Ювелиров) находится Главное полицейское управление Парижа. . При малейшей возможности он устраивал собрания именно здесь. Он обожал запах соусов и хлопанье кухонной двери. Ведь его детство прошло в отцовском кабачке Авейрона [9] Авейрон — область на юго-западе Франции, которая славится своими кулинарными традициями. .

— А цеппелин? — закричал Булар. — Кто-нибудь знает, как он там оказался? Только не говорите мне, что это случайность!

Никто не ответил.

Вошел еще один полицейский и, наклонившись к комиссару, что-то шепнул ему на ухо. Тот недоуменно спросил:

— Кто такая?

Человек развел руками.

— Ладно, пропустите.

Полицейский послушно вышел.

Булар отщипнул кусочек хлеба, чтобы собрать соус с тарелки. Потом кивнул в сторону парня, который, сидя к нему спиной, чистил овощи в углу зала.