Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030: Нулевой Год

Марк намазал себе кусок хлеба топлёным маслом и налил желудёвый эрзац-кофе. Настоящий кофе давно не импортировался, скудные запасы приходилось экономить для особо торжественных случаев. Заканчивая завтрак, следователь проверил телефон. Ничего нового. Через пятнадцать минут Марк уже крутил педали служебного велосипеда, двигаясь к шоссе Беамонт и наслаждаясь утренней прохладой.

Магазинчики и небольшие кафе вдоль шоссе ещё в основном закрыты, но на дороге уже становилось людно. Кто-то ехал на велосипедах или грузовых трициклах, другие передвигались на своих двоих. Нельзя жить дальше, чем в десяти милях [прибл. 16 км] от работы. Десять миль – полтора часа на дорогу в один конец, и то при условии, что тебе повезло, и есть велосипед. Несмотря на ранний час, вокруг было много детей школьного возраста. Большинство несли или везли канистры с водой и вязанки хвороста: как в семье Марка, помогая с ежедневными хлопотами. Марк обогнал группу босоногих подростков, одетых в лохмотья и с широкополыми соломенными шляпами. Судя по одежде и времени дня, эти направлялись не в школу, а на биржу труда, или просто « Подёнку » как называли местные жители. Подёнка располагалась на шоссе Беамонт – напротив свалки дороги Маккарти.

В отличие от северных штатов, безработица в Хьюстоне оставалась относительно низкой – менее пятнадцати процентов. Всё так же дымили военные заводы, выпуская оружие, обмундирование и боеприпасы для бесконечных войн. Частный бизнес насчитывал пятьдесят тысяч предприятий, хотя в типичной компании трудилось менее десяти работников. Выращивавшие овощи или цыплят на задних дворах – тоже не считались безработными, так же как лицензированные врачи и зарегистрированные проститутки. Статистика получилась бы вообще блестящей, если б не детский труд. Бюрократы утверждали: несовершеннолетние отбирают рабочие места у взрослых.

Несколько лет назад, Марк участвовал в полицейских облавах на Подёнку . В Техасе приняли закон: до возраста четырнадцать лет – нельзя работать полный день. Честно говоря, исполнить закон не представлялось возможным. По всей Подёнке в поисках работы шныряли голодные подростки. Удостоверений личности, натурально, не водилось никаких, и все заявляли, что уже стукнуло четырнадцать. Полицейские верили пацанам на слово: недоедание стало повсеместным, а четырнадцатилетний вполне мог выглядеть, будто ему одиннадцать. Основной целью облав стали работорговцы.

Марк находил всю Подёнку очень похожей на средневековый рынок рабов, взятый из какой-нибудь книжки в жанре фэнтези и перенесённый в современный Техас. Многие тысячи людей сидели на голой земле, и каждый держал в руках кусочек картона с желаемым размером дневной оплаты. Очень похоже на ценник раба. Потенциальные работодатели прогуливались между рядами. Выбрав подходящего кандидата, громко торговались об условиях найма. Кого-то нанимали на несколько месяцев или даже постоянно, но подавляющее большинство получало работу на неделю-две, а чаще – всего на пару дней.

Подёнка имела специальное место для квалифицированных и полуквалифицированных работников: плотников, каменщиков, ремонтников. Здесь сидели в основном зрелые мужчины, одетые несколько лучше остальных. Многие раскладывали рядом наборы инструментов, для рекламы профессиональных качеств. Дальше – сельскохозяйственная площадка: в большинстве женщины, каждая четвёртая – с маленькими детьми. Толпа одетых в лохмотья подёнщиц ужасала неприкрытой нищетой, но ничего особенно незаконного тут не творилось.

Самую большую площадку Подёнки занимала категория «Согласен на любую работу», и именно здесь действовала мафия, наживавшаяся на незаконном детском труде. Криминальные шайки «тряпичных баронов» поставляли живой товар для разборки мусора на свалке и в мастерские по переработке вторсырья. Самым юным рабам было по пять лет. За день тяжёлого и опасного труда детишкам давали лишь немного еды, а хозяева присваивали себе всё заработанное. ФБР, по определению, боролась с организованной преступной группировкой «баронов», отчего Марка и вызывали для участия в облавах.

Марку запомнился эпизод облавы около трёх лет назад. Он остановил молодую женщину, беременную, и с грудничком на руках, в сопровождении трёх тощих девочек, выглядевших лет на десять-одиннадцать.

Женщина держала картонку: « $550 », чуть меньше, чем двое взрослых зарабатывали в день на переборке мусора. Беременной не полагалось просить больше двухсот, а подёнщицы класса «беременная-с-младенцем» вообще котировались не выше полутора сотен. Девочки при этом выглядели опытными работницами свалки. У одной даже торчала из кармана толстая резиновая перчатка. Три пацанки – адекватная замена для двух взрослых, отсюда и цена… Марк показал бэдж и потребовал документы. Конечно же, именно сегодня никаких документов у мусорщиков с собой не оказалось.

«Эти три девочки, мэм.» — спросил Марк: «Они с Вами?»

«Да, сэр. Видите ли, я работу ищу» — теперь женщина перевернула картонку, и на другой стороне оказалась правильная для беременной цена, – « $135 »: «А это – мои племянницы. У них в школе каникулы, так пусть побудут со мной здесь. У нас дома ваще не с кем оставить, сэр…»

«Всё святая правда, а я – Рудольф – Красный Нос, прямиком с Северного Полюса,[ 14]» — Марк раздражённо перебил явное враньё: «у меня самого – пятеро детей. А до ближайших школьных каникул, о которых Вы мне тут баки заливаете – ещё целых две недели.»

Он ткнул пальцем в девочку, выглядевшую постарше других: «Вот ты, юная леди. Как тебя зовут?»

«Жасмин, сэр!» — ответила та с готовностью.

«Сколько тебе лет, Жасмин?»

«Десять!»

«В какую школу ты ходишь?»

«В «Крик-Сайд»! Я в пятом классе [15].»

В «Крик-Сайд». Великолепно отрепетированный ответ. Школа за тридцать миль отсюда делает совершенно невероятным у кого-то из местных полицейских дети учатся в ней. Марк мог спросить имена учителей, а затем позвонить в школу. Но для телефонного звонка придётся ждать девяти утра, а биржа труда закрывается ровно в девять…

«Давайте-ка так.» — сказал Марк женщине. Возможно, она и не работает на «баронов», а просто залетела с неожиданной беременностью, а теперь пытается свести концы с концами, продавая собственных племянниц. «Я не стану оспаривать, что Вы мне рассказали. Но, давайте предположим, теоретически, девочки ходят не в школу, а на свалку дороги Маккарти – мусор перебирать. Это неофициальный вопрос. Вам не нужно ничего говорить, просто кивните…»

Женщина спокойно кивнула, подтверждая предположение Марка.

«Они не должны работать на Куче в этом возрасте, Вы меня понимаете? Там – офигенно опасно. В мусоре – иглы от шприцев, трупы, химические вещества, старые аккумуляторы, ещё чёрт знает какое дерьмо…»