Павел Антипов - Дипломная работа

— Каким это таким образом?

— Мы пишем рассказы. После нашей смерти их издадут, и люди всего мира будут знать, какие замечательные были эти Марс Марсович и Боб Иванович.

— Какое мне дело, любезный Боб Иванович, что будет на Земле после моей смерти? Я хочу попробовать на старости лет понаслаждаться жизнью. За 93 года у меня ничего не вышло, но хочется надеяться, что ещё выйдет. А я вместо того, чтоб гнаться за наслаждением, сижу и мараю бумагу! Надоело!

— Ну, воля ваша, Марс Марсович, гоните пять тысяч.

— Нате.

Однажды Марс Марсович, запыхавшись, пришёл к Бобу Ивановичу.

— Любезный Боб Иванович! Катаклизм, катастрофа — вы слыхали?

— Что случилось, уважаемый Марс Марсович?

— Капут, полнейший Армагеддон: с 1 января дорожает газ и увеличиваются ввозные пошлины на нефть-сырец.

— И что же нам с того?

— Да то, что плакали наши денежки. Те наши скромные сбережения, что скопили мы за годы стабильности, с 1 января летят в тартарары.

— Хм…

— Не иронизируйте, любезный Боб Иванович.

— Какая уж тут ирония, уважаемый Марс Марсович, это же совершеннейшая удача. Теперь нам предоставляется шанс самим распорядиться нашими накоплениями, а не оставлять их в наследство каким-нибудь родственникам.

— Ой, уморили, и на что же вы собираетесь потратить наши крохи?

Боб Иванович усадил Марс Марсовича за стол, нацедил валерьянки и поставил чайник.

— Успокойтесь, Марс Марсович, всё очень просто: мы купим автомобиль.

— Автомобиль?!

— Да, машину: «Жигули» или «Запорожец».

— Лучше уж «Фольксваген», только всё равно это пустое: на наши с вами деньги мы сможем купить ужасную развалюху, которая сломается, как только мы отъедем 20 километров от города.

— Марс Марсович, дорогой, будьте оптимистом.

— Я рад бы, да что-то не получается.

— Ну и хрен с вами, пусть горят ваши денежки! А я пойду в «Лондон» или «Битлз-кафе», кутну перед праздниками.

— Постойте, может, лучше в «Граффити»?

— Так, Марс Марсович, вы опять за своё?

— Простите. В «Лондон» — так в «Лондон», только не оставляйте меня одного размышлять над денежными проблемами, а то со мной коллапс случится.

Плелась Люся Кандаурова домой из магазина. Ноги шаркают, палочка по земле стучит: Люся — пенсионерка. Давно уже кончилась Люсина молодость, и никто не подходил к ней с просьбой о здесь и сейчас. А любви хотелось, как и раньше. Не знаем, зачем любовь пенсионерке, а только Люся всё ходила и всматривалась в прохожих мужчин с целью затащить их в свою пенсионерскую постель. Ну, хорошо, с мужчинами мы погорячились — Люся всматривалась в старцев.

Вот видит она, идут два старца: один постарше, а другой ещё постарше. Один на вид оптимистический, другой — пессимистический. Дай, думает, испытаю судьбу:

— Пожилые люди, у вас закурить не найдётся?

Оптимистического старца всего аж передёрнуло, отчего он схватился за пессимистического, будто боялся, что упадёт.

— Курить в вашем возрасте смерти подобно. Правда, Боб Иванович? — произнес пессимистический старец. — Заведите себе лучше птичку или собачку.

— Марс Марсович, прошу вас, уведите меня отсюда, что-то сердце мне тисками стиснуло, — сказал оптимистический старец, стараясь не глядеть на пенсионерку Люсю.

— Вы что, импотенты, что ли? — обиделась Люся.

— Что вы такое говорите? Не гневите бога, дамочка, — в один голос ответили старцы.

— Так вы ж гомики, точно, — закричала пенсионерка Кандаурова. — Что вы мне тут голову морочите, гомы паршивые? А ну, проваливайте! — и запустила в старцев своей палочкой.

Палочка отлетела шага на три и никого не задела, а пенсионерка Кандаурова лежала на земле и дёргала ногой.

— Какая мерзость, Марс Марсович, пойдёмте отсюда.

И они пошли по цветущему бульвару. Заходило солнце.

Обычно я сплю долго, и мой возраст мне в этом не помеха. Но сегодня была какая-то странная ночь: не спалось. Повернусь на правый бок — заснуть не могу, перекручусь на левый — не спится, на спину лягу — спину ломит, на живот перевернусь — что-то внутри булькать начинает. Встану, похожу по комнате, вроде спать хочется. Снова лягу — снова не спится. Короче, всё как Марс Марсович про себя рассказывал. Тогда я решил позвонить ему, поинтересоваться, как его дела.

— Доброй ночи, уважаемый Марс Марсович, как ваши дела?

— Вы что, с ума сошли, любезный Боб Иванович?! Вы знаете, который час?

— Около двух.

— Вы жуткий человек, я впервые за долгие годы заснул, а вы меня разбудили, будьте вы прокляты, — и повесил трубку.

Я не расстроился. Если расстраиваться из-за каждого оскорбления Марс Марсовича, то можно превратиться в пессимистического старца, а я этого не хочу. Я встал, застелил кровать и пошёл на кухню пить чай. Только я поставил чайник, как зазвонил телефон. Это был Марс Марсович:

— Это вы, Боб Иванович, будьте вы прокляты?

— Я, Марс Марсович.

— Вы не забыли, что у моего внука Марсика день рождения?

— За кого вы меня принимаете? Мы с моим внуком Бобиком уже и подарок вашему Марсику присмотрели, — ответил я.

— Спасибо, спасибо, будьте вы прокляты. Слушайте, я чего подумал, у нас в доме жуткий бардак, давайте мы день рождения у вас отметим.

— Странно, — говорю. Потом помолчал и опять говорю:

— Странно, — а больше ничего и сказать не могу.

— Чего тут странного? Войдите в моё положение, любезный Боб Иванович: не могу же я гостей в бардаке принимать! Вот и отметим у вас, я уже всё спланировал. Сначала я к вам зайду и мы выпьем по рюмочке, чтоб не перед детьми, потом накроем на стол, потом посмотрим телевизор, а там уж вы и сами не заметите, как придут гости.

— А гости кто? — спрашиваю.

— Ну там, Шпилька и Шпунька. Всё, вроде.

— Послушайте, Марс Марсович, а вы не боитесь, что эти девочки наших внуков могут научить чему-нибудь нехорошему? Например, играть в «Крокодила», пить абсент, а потом раздеваться и бегать голыми по квартире?

— Не забивайте себе голову всякой ерундой, Боб Иванович: быть пессимистом у вас не получается. К тому же я Марсику на день рождения такое подарю, что не позволит ему думать о подобной чуши.

— Птичку?

— Какую птичку? Вы б ещё сказали собачку, честное слово. Я подарю своему Марсику национальный флаг!

Запахло гарью. Я понял, что выкипел чайник.

— Будьте вы прокляты, Марс Марсович, я из-за вас чайник сжёг!

Я не пессимист, я — реалист. Если кому-то нравится считать меня скучным ворчливым стариком — что ж, не буду их переубеждать. Замечу лишь, что это всё от людской ограниченности и от желания навесить на всё ярлыки.