Геннадий Сазонов - Марьинские клещи (сборник)

Той весной 1919 года на Южном фронте убили красноармейца Василия Ротмистрова, страшего брата Павла. Мать Мария Андреевна, она очень любила сына, сильно переживала. Спустя несколько дней после похоронки, мать слегла и умерла.

Мария была второй женой у Алексея Матвеевича. Она заботилась о четверых детях, оставшихся от первой жены, рано скончавшейся, и о пятерых своих, нажитых с Алексеем. Нежной любви Марьи Андреевны хватало на всех, и дети отвечали ей взаимной любовью, лаской, добрым послушанием, несмотря на то, что приходилось испытывать нужду.

Без любимой хозяйки дом осиротел, а сам дородный кузнец от неожиданного двойного горя как-то сразу сник, осунулся, постарел.

Павел ушёл из родного гнезда ещё раньше, в 17 лет, в поисках пропитания и лучшей доли. Где только ни побывал, кем только ни поработал, пока не впрягся в армейскую лямку. Удивительно, но судьба выносила его в центр самых значимых военных событий в Советской России, начиная от мятежа в Кронштадте и кончая сражениями с белофиннами, боями на линии Маннергейма. Это закаляло, укрепляло одни черты, отсеивало другие.

В тверском говоре живёт словечко, которое точно подходит для выражения характера Павла Алексеевича Ротмистрова — настырный.

Уж если он что задумал, а задуманное считал правильным, то никогда не отступал. Даже если перед ним было грозное начальство.

Так получилось после того, как выйдя из двухмесячного окружения, сохранив танковые экипажи, полковник попал в Москве к генералу Я.Н. Федоренко, начальнику Главного управления бронетанковых войск, с которым был прежде знаком. Тот сходу предложил П.А. Ротмистрову должность начальника штаба бронетанковых войск Красной армии, конечно, предварительно согласовав его кандидатуру с Генштабом.

— Благодарю за доверие, — вскочил с места взволнованный полковник, — только лучше пошлите на фронт, я должен воевать, а не бумаги писать.

Поведение П.А. Ротмистрова возмутило начальника.

Яков Николаевич пришёл в ярость.

— Герой нашёлся! — бросил он ему в лицо. — А я, по-твоему, что здесь бумагу мараю? А я что не хочу на фронт?

— Не знаю, — выдавил перепуганный полковник.

Выйдя от генерала, Павел Алексеевич, не особо раздумывая, накатал письмо Иосифу Виссарионовичу Сталину, и тут же через знакомых передал в Кремль.

Через день полковника опять вызвал к себе Я.Н. Федоренко.

— А, явился челобитчик! — грозно встретил генерал. — Кто тебя надоумил обращаться лично к Сталину? Кто научил? Послание целое накатал!

— Я сам додумался, товарищ генерал, — признался Ротмистров. — Никто меня не подталкивал.

Яков Николаевич усмехнулся.

— Ну, и настырный же ты, Павел Алексеевич! Добился своего! Не мытьём, так катаньем, но добился.

Федоренко встал, вышел из-за стола.

— Тогда вот что я тебе скажу, — продолжал генерал. — Под Москвой формируется 8-я танковая бригада, поезжай в Костырево, принимай, будешь ею командовать.

Полковник Ротмистров чуть было не кинулся обнимать генерала.

— Да ладно уж, — махнул рукой Яков Николаевич, — давай без нежностей, не стоит благодарностей.

…Комбриг всё-таки забылся сном, но ненадолго — ординарец уже будил в назначенный час.

Рано, едва забрезжил рассвет, из Валдая вышли друг за другом три танковые колонны.

Было прохладно, но без снега и дождя, небо закрывала низкая облачность.

Первым на шоссе Ленинград-Москва вступил мотоциклетный полк майора В. Федорченко, усиленный быстроходными танками, — головной отряд бригады.

За ним двигались средние танки, уже закалённые в боях «Т-34». А вслед, последними, шли тяжелые танки «КВ» — гроза фашистов. 49 боевых машин грохотали гусеницами по шоссе. За колоннами закрепили ремонтные службы, автоцистерны с горючим. Устраняли поломки, если возникали, тут же, на дороге, а на коротких остановках добавляли топливо в баки танков.

Бригада ехала быстро, двигатели гудели на максимальных оборотах.

Иногда майор Александр Васильевич Егоров останавливал колонны, слышался его громкий голос в наушниках у мотористов:

— Экипажи, подтянись!

Пока одни танки заправлялись, а другие подтягивались, командиры передних экипажей осматривали машины, чтобы всё было в порядке.

Фашисты, похоже, заметили передвижение техники по шоссе в сторону Москвы, пытались бомбить колонны с самолётов. Всякий раз они получали отпор от нескольких артиллерийских расчётов, которые сопровождали бронетехнику, мешала налётам фашистской авиации и низкая облачность. Танки совершали стремительный марш вопреки ухищрениям противника.

Ни одна машина не пострадала за время походного марша.

Комбриг выслал вперёд разведку под началом старшего лейтенанта Сергея Золотова.

В полночь, на большой скорости, танки и мотопехота вошли в Вышний Волочек. Командование решило не останавливаться и продолжать марш. Хотя и так отмотали уже сто с лишним километров, и короткий привал не помешал бы, но нельзя было терять время. В Вышнем Волочке комбригу Ротмистрову сообщили, что фашисты подходят к Калинину, уже завязали бои на его окраинах.

Это очень обеспокоило Павла Алексеевича.

— Боюсь, предположения мои могут оправдаться, — поделился он опасениями с начальником штаба Любецким, — гитлеровцы прорвутся к Торжку, а это уже нехорошо.

— Надо их упредить, товарищ полковник, — предложил Михаил Антонович. — При необходимости атаковать. Другого выхода у нас нет.

Комбриг согласился с ним. И тут же приказал командиру танкового полка А.В. Егорову подготовиться к встречному бою с неприятелем. Танковые экипажи приняли необходимые меры.

Ходу до Торжка оставалось пятьдесят километров.

Неожиданно разведка Золотова доложила, что немцев в Торжке нет.

— Слава Богу, — обрадовался Ротмистров. — Это к счастью!

На рассвете подразделения бригады въехали на улицы Торжка. Проснувшиеся от шума жители, увидев наши танки, выбегали из домов, радостно приветствовали солдат, спрашивали, не нужна ли какая помощь. Остановившийся на несколько минут головной танк окружили горожане, Егорова засыпали вопросами и пожеланиями.

— Не сдадите нас немцам?

— Гоните фашистов, бейте гадов!

К Александру Васильевичу тянули руки — всякий хотел пожать ладонь живому танкисту, да к тому же командиру.

Проехав ещё километров пятнадцать на юго-запад, основные силы бригады встали лагерем у деревни Думаново под Торжком. А передовые её части продолжали путь на Калинин.

Так завершился уникальный танковый переход в первой половине октября 1941 года.

Ничего подобного за три месяца войны Красной армии с фашистами не было.

За сутки батальоны преодолели 250 километров от Валдая до Думанова. Чтобы пройти такое расстояние, соблюдая технические нормы, нужно не менее 4 суток, а тут уложились в одни.