Руди Данциг - В честь пропавшего солдата (1984-1985)

«Видите, вон там», — Ян махнул рукой в сторону моря, где на расстоянии виднелись два круглых предмета, высовывавшихся из воды.

«Это колёса самолета. Английского. Ветчинники, немцы подбили. Пилоты по-прежнему в нём!»

Я поворачиваю голову. Пятнадцать минут мы ещё плещемся в воде, и, наконец, Мейнт, указывая на загадочные предметы в воде, спрашивает:

«Может доплывём?»

Конечно, никто не осмеливается. Даже Ян.

В моем воображении я вижу двух англичан, сидящих вниз головой в воде, в летных шлемах с очками, как в кино.

Они колышутся и раскачиваются под воздействием морских волн, словно водоросли.

Один ещё держит штурвал, его рот открыт, а вокруг плавают рыбы. Его глаза за стёклами очков наблюдают за берегом и видят наши ноги, резво шлепающие по воде…

Ян неспешно переворачивает рубашку в траве.

«Теперь немного солнца на шкуру…» Он шлёпается вниз, растягиваясь в высокой траве, его коричневые колени торчат из зелени, глаза щурятся на солнце.

«Завтра воскресенье, — поёт он. — Завтра будет лень». Он поворачивается на живот и вытягивает руки и ноги.

Я завидую ему, что он может вот так не думать об Амстердаме, и чувствует себя в этой обстановке как дома.

Мне хочется поговорить с ним о нашей улице, наших друзьях, но я не решаюсь. Он может язвительно ответить и посмеяться надо мной.

Как-то раз я отправился в Шарль, чтобы увидеться с ним, потому что его неделю не было в школе; женщина, встретившая меня, крикнула: «Ян, к тебе гость из Амстердама!» Он вышел в синем комбинезоне и в грязных ботинках. Его руки были покрыты ссадинами, и смешную шляпу он сдвинул на затылок, что придало ему дерзкое, почти взрослое выражение.

«Здравствуй. Что ты здесь делаешь?» Он посмотрел на меня немного недоверчиво, словно не знал, что у меня в голове.

«Ничего особенного. Я был поблизости и подумал, что можно посмотреть, как здесь живёт Ян». Я сказал всё это извиняющимся тоном, как будто сделал что-то не совсем правильное.

Мы стояли на широком, залитом солнцем, дворе, где Ян прилежно и быстрым движением вырвал несколько сорняков между камнями, словно был мастером этого дела. Я неожиданно сильно почувствовал себя мальчиком из города. Да, что я действительно делаю здесь, что хотел? Ян тут был другим, неразговорчивым и повзрослевшим. Он стоял, засунув руки в карманы и оглядывался, как самый настоящий фермер.

В Лааксуме я часто думал о Яне, таинственном, недоступном Яне, мальчике с моей улицы.

Мы должны будем рассказать уйму всего, когда мы снова встретимся с нашими родителями, с друзьями на нашей улице, как плохо нам было здесь…

«Хочешь увидеть конюшню?»

Мы прошли через высокие двери в сарай, и Ян начал ворошить сено. В одном углу была привязана коза, которая нетерпеливо дергалась на привязи и время от времени издавала звуки, похожие на плач ребёнка. Ян присел на корточки рядом с ней и прикоснулся к её вымени.

«Воспаленное, — сказал он, — козлёнок укусил сосок, когда игрался».

Он ласково погладил животное между рогами, и у меня появилось чувство ревности.

Некоторое время я стоял посреди сарая, совершенно ненужный, и наблюдал, как Ян трудился с вилами, с каждым взмахом поднимая в воздух облако соломенной пыли.

«До встречи», — сказал я, и Ян, не взглянув, махнул рукой: «Пока».

«Предатель», — подумал я, уходя, и с силой прикусил губу.

«Самый настоящий предатель», — кричала во мне обида.

Ян лежит неподвижно. Я вскакиваю и взбегаю по склону вверх. Окружающая тишина вызывает у меня большое возбуждение; это наше время, Ян спит, и я его охраняю, я должен защищать его от опасности.

С холма я смотрю на море, которое усеяно небольшими белыми волнами. Ян практически невидим, его тело в траве имеет форму креста. Я начинаю кричать, как это делали мы в Амстердаме, когда играли по вечерам в полицейских и грабителей.

Вижу, как Ян поднимает голову.

«Эй! — Я машу ему и прыгаю как сумасшедший. — Эй, вставай, эй!»

Он медленно поднимает ко мне, балансируя, растопырив голые руки в стороны.

Наклонив верхнюю часть туловища и опустив голову, он приближается большими шагами.

«Мужик, ты уже весь коричневый».

Ян, вытирает пот с носа и вытягивает руки в воздух. Коричневые, покрытые ссадинами и царапинами. Как полководец осматривает он желто-зелёную землю, кажется будто руками он измеряет расстояние.

Он подтягивает сползающие штаны и берёт под козырек.

«Давай скатимся по склону». Он дразняще толкает меня.

Мы раз сделали это, после чего меня тошнило внизу у воды, а окружающий мир безостановочно вращался вокруг.

Я ложусь на край склона.

«Ну давай. Посмотрим кто победит».

Мне всё равно, даже если мне опять будет плохо, потому что мы снова вместе, и Ян играет со мной.

«Подожди, давай это сделаем вместе».

Он ложится на меня и обхватывает меня руками. Я чувствую резкий запах пота.

«Готов?»

Он смеётся и прижав меня к груди, неожиданно начинает движение. Мы скатываемся, сначала медленно и неравномерно, затем всё быстрее и быстрее. Я вижу лицо Яна попеременно то на фоне голубого неба, то на фоне тёмной травы.

Наши тела прижимаются друг к другу, и я слышу возбужденное дыхание Яна и его смех.

Я плотно зажмуриваю глаза и крепче цепляюсь за его тело; с головокружительной скоростью мы падаем вниз.

«Стой! — Я думаю. — Стой!». И наконец мы останавливаемся. Шорохи окружающей травы, в голове крутятся серые круги. Я весь в поту, и чувствую на себе тело Яна, давящее и липкое. Он тяжело дышит мне в ухо.

«Ох, — вздыхает он. — Боже мой». Сможем ли мы снова двигаться? Ян приподнимается и опирается руками о землю.

«Может поборемся?» Он угрожающе смеётся, тяжело дыша полуоткрытым ртом. У него ровные зубы и широкая, влажная нижняя губа.

«Поборемся немного?»

Мне эта забава знакома… Я предусмотрительно пытаюсь высвободиться из его жесткого захвата, я знаю, что резкие движения вызовут более дикое сопротивление. Вытянув руки, он смотрит на меня с уверенностью в победе. Я напрасно сопротивляюсь, и мне стыдно за свою трусость, это унизительно. Я не хочу бороться, я хочу быть другом Яну. Но я знаю, что буду его настоящим другом, если приму вызов.

«Пощады, — говорит Ян. — Проси пощады. А то не отпущу тебя».

«Ну давай, — отвечаю я, — это было бы просто весело».

Молниеносно извиваясь, я пытаюсь выбраться из-под него, но Ян быстрым движением колена прижимает мои ноги и всем телом наваливается на меня. Его смех исчезает, сменяясь сосредоточенным выражением, он делает нетерпеливые, напористые движения бедрами. Я боюсь его.

«Эй, Ян, послушай…» Он не слышит меня. Я вижу его лицо надо мной, с решительно сжатыми зубами, с закрытыми глазами, словно он не хочет меня видеть. Он прижал мои запястья, чтобы я не мог пошевелить руками.