Шаукат Сиддики - Божий поселок

Нелегкие времена настали для Нияза. Он бегал то к субподрядчикам, которым он перепоручил строительство, то в муниципалитет, то в комиссию по расследованию. Дома Нияз подолгу сидел, угнетенный невеселыми мыслями, или беспокойно ходил из угла в угол. Иногда он среди ночи приходил к Султане и заводил с ней разговоры о каких-то пустяках.

Однажды вечером они сидели у нее в комнате. На улице было облачно, накрапывал дождь. Мальчик еще не спал, но Нияз не играл с ним, как обычно.

— Вы даже Аяза забыли, все о чем-то думаете. Смотрите, как он к вам тянется,— обратилась к нему Султана. Нияз взял ребенка на руки, поцеловал в щеку.

— Сынок, с кем же ты будешь играть, если отца засудят?

— Вам это действительно угрожает? — встрепенулась Султана.

Нияз только улыбнулся. Султана хотела еще что-то спросить, но раздался звонок у входной двери. Нияз передал ребенка жене и вышел. У подъезда стояла полицейская машина, рядом полицейский инспектор и несколько вооруженных констеблей. Инспектор предъявил ордер на арест. Ниязу надели наручники и увезли.

Известие об аресте Нияза испугало Хан Бахадура. Он в своем плане не предусмотрел этого и теперь опасался, что Нияз расскажет следствию всю правду. Строительные материалы для стекольного завода, который он как раз возводил в то время, и восемьдесят тысяч рупий, полученные от Нияза, не давали ему покоя.

Только сейчас Хан Бахадур понял свою ошибку. Вместо того, чтобы отталкивать Нияза, ему нужно было взять его под защиту. Взвесив все за и против, Хан Бахадур взял Нияза на поруки под большой залог.

Через несколько дней комиссия подала рапорт, в котором утверждалось, что при строительстве здания были использованы материалы очень низкого качества. Вместо цемента был использован песок и глина, фундамент был заложен недостаточно глубоко. Ответственность за все это возлагалась на Нияза.

Комиссия настоятельно требовала наказать подрядчика, из-за которого пострадало столько людей, а государству нанесен большой материальный ущерб. Нияза прямо назвали в рапорте преступником.

Получив копию этого рапорта, Хан Бахадур растерялся. Теперь Нияз представлял для него огромную опасность. Он знал, что дело будет передано в суд, где у Нияза будут снимать показания.

После долгого раздумья Хан Бахадур пришел к выводу, что судебного разбирательства этого дела допускать нельзя и Нияз должен умереть до начала судебного следствия.

Для убийства уже все было подготовлено. Хан Бахадур ждал только человека, который уехал в Равалпинди и через неделю должен был вернуться.

IV

Небо заволокли черные тучи, на землю упали первые редкие капли дождя. В открытое окно комнаты вливался прохладный ветерок, пахло дождем и свежестью. Надира что-то писала, низко склонившись над столом. Ноша сидел рядом. Перед ним лежал учебник начальных классов. Уже несколько недель он занимался под руководством Надиры.

Отложив авторучку, девушка встала и подошла к окну.

Ноша не поднимал головы от книги, губы его тихонько шевелились.

— Ноша, поди сюда,— позвала его Надира.

Он подошел и встал рядом. За окном рассыпались вечерние огни, свет горел почти во всех окнах. Крупные капли дождя размеренно стучали о стекло и подоконник, изредка на темном небе вспыхивала молния.

— Кажется, дождь зарядил на всю ночь,— после продолжительного молчания сказала Надира.

— Да,— коротко ответил Ноша.

— Ты любил кого-нибудь, Ноша? — неожиданно спросила девушка.

— Нет.

— Что-то ты очень печален в последнее время.

Ноша промолчал.

— Ты целовал когда-нибудь девушку? — не глядя на него, снова спросила Надира. Голос ее дрожал. Ноша удивился ее вопросу.

— Нет,— ответил он смущенно.

Надира повернулась к нему и глубоко заглянула в глаза.

— Правда?

— Конечно.

Лицо ее было совсем близко, в глазах играли отсветы.

Она едва слышно шепнула:

— Ноша!..

Это был первый поцелуй в его жизни, горячий и долгий. Ноша испуганно отпрянул, сердце билось, как мотор.

В это время сзади раздались шаги. Ноша оглянулся — профессор. Он стоял, высоко подняв голову и заложив за спину руки. Глаза его за толстыми стеклами очков горели гневом. Ноша растерялся и смущенно опустил глаза. Профессор поманил его пальцем:

— Пойдем-ка со мной.

Ноша последовал за ним. Они спустились по лестнице. Профессор распахнул дверь в комнату Ноши и встал у порога.

— Это невыносимо! Нет, нет! Это злоупотребление человеческим сочувствием! — возмущенно заговорил он.— Ты что это вообразил, сударь мой?!

Ноша стоял молча, низко склонив голову.

— Милостивый государь, немедленно освободите комнату. Я не могу дать вам более пяти минут на сборы! — выкрикнул профессор.

Ноша умоляюще глядел на него.

— Я с сожалением должен признать, что ты так и остался преступником. Пеняй на себя. Ты преступник, вор! Я никогда не позволю тебе флиртовать с моей дочерью! Вы не пара друг другу. Она — образованная, умная девушка, а ты—полуграмотный босяк! Тебе это ясно?

Ноша по-прежнему молча смотрел на него.

— Чего ты уставился на меня!—с новой силой закричал профессор.— Три минуты уже прошло. Собирай вещи, и через две минуты чтобы твоего духа здесь не было.

Ноша быстро связал вещи в узелок и вышел из комнаты.

Хлопнула парадная дверь, раздался звук задвигаемого засова и удаляющиеся шаги по коридору.

Дождь не прекращался, небо было затянуто тучами. В душе Ноша злился на профессора, но чувство это перемешивалось с грустью. После стольких лет бродяжничества он нашел наконец приют у домашнего очага, мечтал об учебе. Надира обещала помочь ему получить аттестат. А теперь из-за нее же его и выгнали. Он и сердился на нее и испытывал к ней нежность. Хрупкая, нежная девочка, бранившая его чуть не каждый час,— теперь он никогда не увидит ее. Мысли эти совсем одолели Ношу, и он решил навсегда уехать из Карачи, вернуться домой с первым же поездом. Он бросил прощальный взгляд на дом профессора и шагнул в темноту. Было уже поздно. Ноша направился было на вокзал, как вдруг вспомнил о Радже. «Нужно бы увидеться с ним перед отъездом,— подумал он.— Кто знает, доведется ли еще когда-нибудь встретиться?»

К Радже он пришел глубокой ночью. Тот, скорчившись, лежал под навесом, рядом растянулась собака. Почуяв чужого, собака залаяла.

— Кто там? — раздался голос Раджи.

— Это я, Раджа! Ну и темнота у тебя!

— Такая же, как в моей жизни,— горько сказал Раджа.— Заходи.

Ноша, пригнув голову, вошел под навес. В нос ему ударил резкий запах. Он молча сел рядом с Раджой.

— Чего это ты вздумал прийти в такой дождь?

— Я утренним поездом уезжаю домой.

— Правда?! А ты говорил, что начал учиться, собирался поступить в школу.