Шаукат Сиддики - Божий поселок

— Бог услышал меня! Теперь мне не придется унижаться перед негодяем — отцом моих детей. Я сама заработаю на жизнь.

Султана не слышала ни слова.

— Э, да что с тобой? — заметила наконец ее состояние Сафура.

— Ничего.

— Да говори же, что случилось?

— Ничего...

— Знаешь, Султана, я теперь работаю,— снова, расплываясь в улыбке, начала Сафура,— поэтому я и не была у тебя так долго.

На этот раз ее слова дошли до Султаны.

— Где ты работаешь? — встрепенулась она.

— В мастерской.

— А что там делают?—со все возрастающим интересом расспрашивала Султана.

— Я вообще-то шью, но там много всякой работы и много женщин. Клянусь богом, даже из очень порядочных семей.

— Тебе платят зарплату?

— Столько, сколько выработаешь. Каждую неделю платят.

— А меня возьмут на работу? — мысли о смерти сразу вылетели из головы Султаны.

Сафура удивленно взглянула на нее:

— Ты собираешься работать? Ну что ж, пойдем со мной как-нибудь.

— Возьми меня сегодня же.

— Мне нужно на работу к десяти часам. Одевайся. Я зайду за тобой.

Сафура ушла. Султана быстренько оделась и уговорила старшую дочь хозяина присмотреть за Аязом.

Сафура зашла около десяти часов и повела Султану в штаб-квартиру «жаворонков». Направления на работу в мастерскую выдавались там.

Султане показалось, что она и раньше бывала здесь, но потом подумала, что ошиблась. В ту памятную ночь, когда она с Анну искала Салмана, Султана не могла запомнить дом, в который заходила.

За столом дежурного сидел Али Ахмад. Он записал Султану в регистрационную книгу и выдал пропуск в мастерскую. Султана попросила его предоставить ей и жилье.

— Нет, этого мы сделать не можем. Об этом вы позаботьтесь сами,— ответил Али Ахмад.

— Я не могу жить больше там, где живу сейчас,— удрученно сказала Султана.— У меня никого нет здесь.

— Кто-нибудь да есть — родственники, близкие.

— Если бы были, я не стала бы просить вас.

Али Ахмад задумался.

— Зайдите сюда завтра в это же время, я постараюсь что-нибудь придумать, но твердо не обещаю.

На следующий день она снова пришла к Али Ахмаду.

- При мастерской у нас сейчас нет свободных мест. Пока поселяйтесь здесь, в штаб-квартире. Но это будет временно. Мы подыщем вам комнату где-нибудь поблизости. Это все, что мы можем для вас сделать.

Султана поблагодарила его и в этот же день перенесла свои вещи в отведенную для нее небольшую, но чистенькую комнату.

Первые дни все в штаб-квартире казалось Султане необычным, даже пугало ее. Она возвращалась из мастерской вечером и почти все время сидела в комнате. Случайно сталкиваясь в коридоре с «жаворонками», она стеснялась и смущенно убегала обратно. Аяз же быстро подружился с обитателями дома и все время крутился около них.

В мастерской Султана шила, вышивала, клеила игрушки — делала все, что могла. Вот только трудно было с Аязом. Он вертелся под ногами, плакал, отвлекал от работы. Из работающих здесь женщин мало кто приводил своих детей в мастерскую, потому что они мешали работать. При мастерской, правда, была большая веранда, где стояло несколько колыбелей, а для не умеющих еще ходить малышей были сделаны деревянные манежи. За детьми присматривала старушка няня.

Постепенно Султана привыкла к новой обстановке. Поскольку она уже была знакома с Али Ахмадом, они иногда разговаривали. Повод для разговора находился почти каждый день. Теперь, когда у Султаны начала устраиваться жизнь, она все чаще и чаще вспоминала о Ноше. Он был в тюрьме, суд занимался рассмотрением его дела. Султана хотела рассказать все Али Ахмаду, но боялась. Ведь ей придется рассказать тогда и о вещах, которые она даже вспоминать не хотела. Может, Али Ахмад изменит о ней свое мнение, и ей придется уйти отсюда. Теперь она уже перезнакомилась почти со всеми «жаворонками». Султана чинила им одежду, пришивала пуговицы, готовила чай в дни заседаний. «Жаворонки» относились к ней с уважением, никогда не заговаривали без нужды, благодарили за любую, даже самую мелкую услугу.

«Странные люди,— часто думала Султана.— Как они веселы и довольны... Все делают сами... Живут впроголодь, одеваются кое-как, а выглядят вполне довольными. Разговаривают сдержанно, мягко, а начнут играть с Аязом, так, как дети, хохочут во все горло».

Однажды Али Ахмад попросил Султану заштопать рубашку и вдруг спросил:

— Почему ты не начнешь учиться?

— А вы смогли бы меня обучать?

Али Ахмад помолчал, что-то обдумывая.

— Я смогу уделять тебе только полчаса по вечерам.

Назавтра он пришел на урок. Султана оказалась способной ученицей, да и желание у нее было к учебе немалое. За короткий срок она прошла начальный курс обучения. Видя ее усердие, Али Ахмад начал заниматься с нею каждый день по сорок пять минут. Он был необычайно точен. Отмечал время перед началом урока и по истечении сорока пяти минут кончал урок и уходил. Во время занятий он никогда не заводил посторонних разговоров. Несколько раз Султана хотела поговорить с ним о Ноше, но, взглянув на его серьезное лицо, умные задумчивые глаза, не решалась. Однажды она все-таки набралась храбрости.

— У меня есть младший брат,— начала она.— Он сейчас в тюрьме. Его судят за убийство.

Али Ахмад оторопело посмотрел на нее.

— Кого он убил?

— Его отца,— указала Султана на Аяза.

Али Ахмад удивился еще больше.

— Убил мужа своей сестры? Жестокий юноша!

— Нет, он не такой! — живо откликнулась Султана.— Он не такой, как вы подумали.

— Как же так? Он твой брат, и ты его любишь—это естественно. Но ведь, насколько я понимаю, в такое положение ты попала благодаря ему,— продолжал Али Ахмад.

«Если он будет так думать о Ноше, он не сможет защищать его,— подумала Султана,— и Ношу повесят. Я больше никогда не увижу брата». Запинаясь и всхлипывая, она рассказала Али Ахмаду все.

— Я очень нехорошая, я знаю. Вы можете презирать меня, но у меня нет никого на свете, никого! — она закрыла лицо руками и громко зарыдала.

«Бедная женщина,— с горечью думал Али Ахмад.— Судьба бросала ее из одной стороны в другую, как резиновый мяч, и повсюду ее встречали удары. Ужасно общество, где женщина — резиновый мячик, а красота — гибель».

— Не расстраивайся, я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти твоего брата,— попытался успокоить ее Али Ахмад.

— О, как вы добры, как я буду вам благодарна, если вы спасете его. У меня будет опора в жизни, а сейчас я совсем одна,— и Султана снова залилась слезами.

— Не плачь... Не плачь... Это ведь ничему не поможет. Пойди умойся.

Султана встала и с благодарностью взглянула на него своими огромными глазами.

«Она действительно очень красива»,— подумал Али Ахмад и положил свою дрожащую руку ей на плечо.