Олжас Жанайдаров - В середине дождя

Тем вечером я провожал ее. Мы стояли на платформе, сырой и пустой. Таня крепко обняла меня, поцеловала и сказала: "Не пропадай опять на шесть лет". Когда поезд тронулся, она помахала мне из окна рукой.

А через несколько дней я поехал к Ане, в Питер. На нашу четвертую встречу.

Октябрь в том году в Москве выдался удивительно теплым и сухим. Желтые, красные листья усеивали дороги и аллеи, один за другим отключались фонтаны, а в воздухе продолжало пахнуть чуть сырым, но все же летом. Прогуливаясь вдоль канала, я наблюдал купающихся — и прохладным утром, и свежим вечером. Солнце в закат садилось медленно, алея на раздевающихся людях, и на раздевающихся деревьях. Придя домой, я подолгу стоял у окна, глядя в осенний вечер, вдыхая осенний воздух, втекающий в открытую форточку. Я прикладывал лоб к оконному стеклу — стекло было холодное и тем приятное.

"А у нас в Питере дожди. Не забудь взять зонтик" — написала Аня за день до моего приезда.

Но зонтик я все-таки забыл. Вечерело, мелкие гулкие капли летели с неба на землю — свет фонарей на вокзале был смазан этим обволакивающим, типично питерским дождем.

Кто-то тронул меня за руку. Я повернулся. Рядом под зонтом стояла Аня. Она улыбалась.

Мы доехали за сорок минут. Я пытался в сумерках, сквозь залитое дождем окно автобуса разглядеть места, мимо которых мы проезжали, но видел лишь свет фар, темные лужи, гнутые очертания деревьев.

Выйдя из автобуса и пройдя сквозь ряд домов, мы остановились у девятиэтажного здания. Это было общежитие. Анин номер располагался на восьмом этаже, в конце длинного коридора с обшарпанными стенами. Зайдя внутрь, я оказался в крохотной прихожей с ванной и туалетом. Отсюда можно было попасть в две комнаты, одна из которых была комнатой Ани. Сняв верхнюю одежду и обувь, мы зашли. Аня закрыла дверь, включила верхний свет. Потом повернулась ко мне.

— Вот здесь я и живу, — сказала она.

Комната была небольшой. Напротив двери располагалось окно, довольно огромное для комнаты такого размера. Оно было задернуто тюлевыми занавесками. В углу, на подоконнике стоял горшок с кактусом.

Я сразу же вспомнил фотографию, которую Аня присылала мне весной. Посмотрел налево — над заправленной кроватью висела географическая карта России. Рядом с кроватью стоял большой шкаф для одежды. Одна из створок его дверей была зеркальной. Между шкафом и окном висела небольшая картина: на ней толстый и полосатый кот ел бутерброд.

На столе у окна располагался компьютер, канцелярские приборы, бокс для дисков, лежали тетради, разные бумаги. Обычный рабочий беспорядок. На черном кресле-вертушке высилась стопка книг. На пол, покрытый ковром, упал исписанный тетрадный лист.

Справа располагалась еще одна кровать. Вплотную к кровати было придвинуто большое мягкое кресло, над которым свисало бра. По всему креслу были разбросаны мягкие игрушки разного цвета и размера — коты, собаки, слоны, медвежата. Я увидел там и свой подарок Ане — плюшевого рыжего кота.

Аня прошла вперед, подняла с пола лист, положила на стол. Переложила туда же книги с кресла-вертушки. Села, глянула на меня.

— Тесновато, конечно, — сказала она.

— Зато очень уютно. А где соседка?

— Уехала на выходные к себе домой. Кушать хочешь?

— Чаю бы попил.

Она прошла на маленькую кухню, которая была устроена в углу комнаты. Здесь была электроплитка с двумя конфорками, лежали разделочные доски, столовые приборы, банки, пачки, пакеты. Рядом со столом стоял маленький холодильник.

Помыв руки и вернувшись, я сел за стол. Аня резала хлеб. На столе уже было выложено печенье, масло, варенье, печеночный паштет, сыр.

Я посмотрел в сторону окна и только сейчас заметил рисунок, висевший на стене под книжной полкой. Тот самый портрет Ани с котенком, который я нарисовал в Москве. Я тут же вспомнил про Белоглазика. Но о том, что сказала тогда мама, Ане решил не рассказывать. Не хотел расстраивать.

Я чихнул. Аня посмотрела на меня.

— Есть лимон. Давай положу в чай, — сказала она.

Я кивнул. Мы будто поменялись местами — и заботу теперь проявляла Аня. Наверное, в Питере я чувствовал себя так же, как она — в Москве. Немного чужим, немного одиноким. По-настоящему в гостях.

Она отрезала дольку лимона и опустила в мою чашку. Желтая долька всплыла и прибилась к краю. Я сделал глоток.

— Что-то ты сегодня немногословен, — Аня откусила печенье. — Что хочешь в Питере посмотреть?

— То, что ты захочешь показать.

Я взял хлеб и намазал его паштетом. Паштет был очень вкусным. Съев один бутерброд, я сделал себе второй. Аня налила мне вторую чашку. За окном продолжал идти дождь. На мониторе компьютера плыла заставка, показывающая время с точностью до секунды: "21:53:05", "21:53:06", "21:53:07"…

— Представляешь, вчера мобильник в метро посеяла, — сказала Аня.

Я взглянул на сотовый телефон, лежавший на кровати. Перевел взгляд на Аню. Она кивнула:

— Сейчас объясню. Дело было вечером, в час пик. В общем, читаю книжку в тряске и толпе, на плече сумка, в другой руке пакет, а мобильный у меня в кармане куртки лежит. Забыла после разговора в сумку переложить. И вот в какой-то момент чувствую — нет телефона. Трогаю — и впрямь нет. Ну, думаю, своровали. Все как-то некстати, расстроилась жутко, забеспокоилась — с тобой же надо было держать связь…

Аня посмотрела себе в пустую чашку. Продолжила:

— Приехала в общагу, думаю, что же делать. И решила позвонить себе на сотовый — так, без особой надежды. Набрала с городского — а там отвечают. Какой-то парень. Он сказал, хорошо, что я позвонила, собирался уже кому-то из базы звонить. Сказал, чтобы я не волновалась, что можно встретиться где-нибудь, и он вернет телефон. И мы вскоре пересеклись. Пришел, представился Сережей, такой в пальто, улыбчивый. Протянул телефон, и говорит, что сам терял телефон не раз, но никто не возвратил, говорит, что знает, каково это. Сказал, что ничего в телефоне не смотрел и "эсэмэсок" не читал. Я ему говорю, Сережа, как тебя отблагодарить, может, денег дать? А он говорит — да ладно, что ты. Погладил по плечу и ушел. Вот и все.

Аня поправила свое кольцо "Спаси и сохрани".

— Хороший парень, — сказал я.

— Ага. Мы так отвыкли от доброты, что такие ситуации воспринимаешь как чудо.

Она улыбнулась. Я взял ее за руку, она села мне на колени. Мы поцеловались. Верхний свет сквозь старую люстру ниспадал тусклым потоком. Дождь за окном стих.

В дверь постучались. Аня вышла в прихожую. Через некоторое время вернулась.

— Долг вернули. Очень вовремя.

Она сложила грязные чашки, ложки. Я убрал обратно в холодильник продукты. Аня ушла мыть грязную посуду в ванную, и я слышал журчанье воды и тихий звон чашек. Придя обратно, она протерла тряпочкой кухонный стол. Все это время я сидел и смотрел на нее. И еще в окно. Дождя уже не было.