Ноэми Норд - Бедные звери шизария

— Разойдитесь, девчата, видите, плохо ей очень.

Но куда разойтись? Все восемьдесят коридорных душ наблюдали за капельницей. И никакого обычного шума.

Анечка из глубины мокрой постели пристально глядела на меня. Застывшие глаза отражали бездонную пропасть.

И вдруг прибежала медсестра: "На комиссию! Главрач пришел!"

Первой вызвали Брылову. Пока она отсутствовала, я поняла, что значит: "Ожидание — медленная смерть"

— Да не волнуйся ты так! — Успокоила медсестра, — У тебя все хорошо!

…Вышла Брылова, красная, в пятнах, облегченно вздохнула:

— Выписали!

А у меня — все впереди. Таких экзаменов сдавать никогда не приходилось…

Вдруг рядом со мной пристроилась Феня Богомолка…Санитарка на нее прикрикнула:

— А ты — куда, чудо? Тебе туда — нельзя! Уходи!

Но Феня с достоинством ответила:

— Пришел главврач! Я жаловаться буду! По домам нам надо!

— Ну, врач тебе сейчас покажет — к а к жаловаться!

Меня вызвали, я вошла…Вдруг в кабинет ворвалась Феня и с криком бросилась к мужчине, сидящему в центре стола:

— Отпускайте нас!!! Хватит лечить!!! Сколько лечите!!! Не больные мы!!!

Вслед за Феней в кабинет ворвалась медсестра с санитаркой, но непокорная Богомолка успела докричать:

— Отпускайте из тюрьмы!!! По домам нам надо!!!

Феню схватили за руки, выволокли из кабинета. Некоторое время из-за закрытой двери доносился шум отчаянной борьбы. Феня долго не сдавалась. Стихло. Утащили в наблюдательную, вкололи…

— А ты — что думаешь о нашей больнице? — продолжил, как ни в чем не бывало председатель. — Какие у нас недостатки? Что тебе здесь не понравилось?… Так-так… А что ты хочешь больше всего?

— Отпустите…

— Хорошо. Сегодня же тебя выпишут.

Распахнулась Дверь. И санитарка благословила меня:

— Чтоб мы тебя здесь больше ни — ког — да не видели!

… И вот за это "НИКОГДА" я им многое простила…

Прощайте! Все вы, стоящие у окна, глядящие, кричащие, вопящие, вырывающиеся из рук санитарок подышать, погулять, покурить, просто поговорить друг с другом….

Прощайте! Милые добрые "тихие" со всеми вашими голосами, обидами, страхами, самоубийствами, пожизненными приговорами в восемнадцать лет!

Прощайте! Грязные, брошенные, забытые всеми старухи, доходяги, нищенки, богомолки, вечно голодные, вечно молчаливые, вечно молящиеся за нас!

Прости ты их, Господи!

Прощай, Малина, гордая, честная, ужасная, отверженная, несчастная…

Прощайте! Добрые нянечки, злые санитарки, врачи, медсестры со всеми вашими ремнями, клизмами, иглами, зондами, катетерами, с бесконечными тестами, со всей вашей наблюдательной!

Прощайте все вы, стоящие у окна, летящие из окна, кричащие, вопящие, зовущие:

— По домам нам надо! По домам!

— Сына моего убили!

— Позовите маму!

— А я не сплю! Не сплю! Не сплю!

— Отмените мне советские лекарства!

— Зинку! Зинку ловите!

— У! У! У!

— Убегу! Убегу! Убегу!

— Завтра, блядь, накачаем себе…

— Да как же лошадь не бить? Как же ее не бить — то!

— Не надо! Не трогай! Не убивай таракана! Все хотят жить!

— Кто украл мои колготы?!!!

— У меня две мамы, два папы…

— Дай, середку доем!

— Ы — ых тебя в рот! Едерена вша! Ибало!

Все.

Подошел мой автобус.

ЭПИЛОГ

1992 г.