Анна и Сергей Литвиновы - Над пропастью жизнь ярче

– Я правду говорю, – простонала она. – У меня СПИД. Я заражу тебя!

– Хех, придумай что-нибудь веселее!

– Честно! Вот сам увидишь!

Пришлось заткнуть ей ладонью рот, чтоб не сбивала своими глупостями настрой. Другой рукой он попытался направить, оседлать ее. Она елозила тазом, не пускала, сопротивлялась. Пришлось сделать ей больно – дать как следует сзади под дых: «А ну-ка, смирно стой, гадина!» Она задохнулась, задрожала, и тогда он наконец проник. Внутри было влажно. Все они, бабы, сопротивляются, а сами хотят.

Он вошел. Овладел. Взял ее.

Со звериным рыком, впечатывая девушку в землю, он взнуздывал ее, и это было прекрасно. Пронзительный аромат лесного воздуха, ее пота, страха и духов, запах крови от недалеко убитой косули – все это создавало восхитительный коктейль, который врывался прямо в мозг и пьянил и щекотал сильнее любого наркотика. А потом взорвались огненные ракеты, и к нему добавился запах любви.

Виктор выдохнул и отвалился от нее. Перекатился на спину.

Над ними стояло высокое небо в переплетении сосновых лап. Девушка минуту лежала без движения лицом вниз. Потом поднялась, достала бумажный носовой платок, деловито стерла стекающую по бедру жидкость. Свернула платочек, выкинула в кусты. Сказала: «Я не придумывала и не шутила. Я и вправду ВИЧ-инфицирована. Теперь и вы можете заболеть».

Он рывком поднялся. Подтянул штаны, заправился. Сплюнул, сказал с сожалением: «Дура ты, дура. Все за свое. Зачем такой момент портить?!»

Взял ружье и пошел прочь, не оглядываясь.

И никакого продолжения их случайный секс не имел. Отношение босса к ней ничем не переменилось, ни на йоту – ни взглядом, ни словом или жестом.

Тем же вечером Виктор Валерьянович опять уединился с пышнотелой хозяйкой деревянного домика. Александра не удержалась, прогулялась неподалеку. Услышала из приоткрытого окна характерные вопли, подвывания, скрип кровати.

И когда на следующий день ехали обратно, шеф тоже ни разу не попробовал завести фривольный разговор. Коснуться коленки. А зачем ему – все уже получил, по полной программе.

Опять всю дорогу дрыхнул, ночью-то занят был.

Проснулся за пару километров до своего особняка. Буркнул:

– Машину завтра к моему офису подгонишь. Пока отдыхай. Скоро поручу вам с Зинкой… одно деликатное дело.

– Какое?

– Все узнаешь. В свое время.

– Я правду сказала, – пробормотала она.

– Ты о чем?

– Вчера. Насчет СПИДа. Поэтому сходите, проверьтесь. Инкубационный период три месяца.

Он разозлился не на шутку.

– Слушай, хватит, а?! По-моему, розыгрыш немного затянулся. Тебе обязательно все портить?!

Что ей оставалось делать? Только плечом дернуть: мол, не хотите, не верьте, вам же хуже.

Они въехали в ворота особняка.

Тонконогая красавица увидела – бросилась с порога навстречу, прямо в домашних туфельках. Повисла у Виктора Валерьяновича на шее. Тот позволил себя расцеловать, но быстро отстранил, велел:

– Сумку мою из багажника забери.

Девица радостно ринулась исполнять приказ.

А большой человек отправился к дому.

Не оглянулся.

А на следующий день Саша и Зиновий получили первое задание.

Картина из подземного перехода на стене – это был высший шик.

Саша с удовольствием оглядела их крошечный офис.

Когда-то здесь была дворницкая. Старушечка из коммуналки с верхнего этажа рассказала ей: раскладушка, тумбочка, шкапик. В другом углу лопаты, метлы, тележка. Теперь дворничиху выгнали, и двор отчаянно зарастал грязью. Дом парадным фасадом выходил на Арбат, а сюда, под арочку, народ дружно бегал облегчиться. Бухнуть. Машины все, кому не лень, парковали.

Саше заботы жителей тихого центра были до лампочки. Но старушкины причитания она терпеливо выслушала. В их деле главное: со всеми вежливо, ни с кем не ссориться.

Документов на аренду дворницкой у них не было. Никаких.

Виктор Валерьянович предупредил:

– Месяц вас трогать никто не будет. Типа ремонт. Дальше – выкручивайтесь сами.

Зиновий рвался начать работу чуть ли не в первый день. Но Александра настояла: прежде чем завозить мебель, надо хотя бы выгрести пыль. Вымыть стены. И особо страшные трещины в них завесить календарями.

И картину купила. У алкаша-дедули. В переходе под Новым Арбатом таких продавцов много стояло, но этот был самый несчастный и старый.

В итоге офис принял почти домашний вид.

Даже странно в подобной атмосфере смотрелись бронированное окошечко и кнопка громкой связи в перегородке.

Но то были необходимые меры антуража.

Бывшая дворницкая теперь гордо именовалась обменным пунктом. Но на деле ни к какому банку не относилась, на балансе нигде не числилась.

Помещение имело два, точнее, даже три входа. Один – «официальный», прямо в арке, ведущей с Арбата. Там висели вывеска, часы работы, номер телефона. Еще одна дверь выходила в подъезд, а оттуда можно было выбраться хоть на Арбат, хоть во двор.

Ставить в дворницкой капитальную стену было нерационально и некогда. Зиновий нанял узбека, вдвоем за пару часов соорудили перегородку из гипсокартона. Окошечко с лотком для денег ставили уже сами, лишние свидетели ни к чему. В итоге получился идеальный обменник: для клиентов вход из арки. Ну а сотрудники могли уйти через кассу. В подъезд. И дальше – куда угодно.

Можно было открываться.

Зиновий настаивал вообще не привлекать внимания. Отпирать только тем клиентам, кто по договоренности. Но Саша считала, так будет слишком подозрительно. К тому же крупную дичь можно ждать и неделю, и две. Что же, все это время просто так, что ли, сидеть?

В итоге договорились: во время обычных сделок Зиновий будет вроде как охранником. Встречает клиентов у входа, сомнительным личностям сразу говорит, что закрыто. Ну а Саша в кассе, считает и выдает деньги.

Дверь была призывно распахнута, с Арбата зазывал рекламный щит. Особого аншлага не было. Курс специально указали выше, чем средний, чтобы всякая шелупонь с десятью потными долларами не совалась. Ну а приписку мелкими буквами – «Крупные суммы по договоренности» – никто не читал.

И Зиновий, и Саша считали, что ловить жертву среди публики, шатавшейся по Арбату, дело и глупое, и опасное. Куда надежнее тот клиент, кто отнесся к вопросу обмена денег ответственно. Полистал газету бесплатных объявлений. Выбрал. Позвонил. Договорился.

Специально под обменник они купили на Горбушке левый мобильник на чужое имя с прямым номером. Затем Саша съездила в пару газет, из тех, где не строго требовали документы при подаче рекламы, и дала строчное объявление: «Обмен валюты! Большие суммы, сладкий курс!» Указала тот самый мобильный, но прямой номер – создавалось впечатление более-менее солидной конторы со стационарным телефоном. И не поскупилась, заплатила, чтоб выделиться, за жирный шрифт и за рамочку вокруг строчки. Зиновий пытался, конечно, стебаться над этим ее «сладким курсом», но Александра считала себя непоколебимым специалистом по рекламе – даром ее, что ли, учиться в Америку брали! – и на его подколки даже обиделась. Губы поджала, бросила: «Вот увидишь! От клиентов отбоя не будет!»