Раймон Кено - С ними по-хорошему нельзя

— А ты что, вправду хотел бы жениться на маме? — спросила Мэри.

— Ха! Ладно бы это. У меня есть кое-что похуже.

— Что? — ошарашились мы хором.

— Я хотел бы жениться на бабушке.

— Но она ведь умерла!

— Вот именно. Теперь понимаете, дурехи, почему моя жизнь пошла прахом.

— Ну и шутник, — непредвзято отметила я.

— Хочешь получить по шее? Я запрещаю тебе уничижать мои комплексы.

— А что это такое, комплексы? — спросила мама, войдя в кухню с карандашом и бумагой.

— Это французское слово, — ответила Мэри. — Тебе не понять.

— Какой красивый язык этот французский, — сказала мама. — Красиво звучит. А во фразе, которую только что произнес Джоэл, я услышала нашу фамилию. Там было что-то про нас.

— Какая сообразительность! — воскликнули Джоэл и Мэри хором.

Мама гордо заулыбалась.

— Не про нас, — сказала я. — Это тоже французское слово: краткая форма просторечного и архаичного существительного «марево» в единственном числе, именительном падеже, с ударением на второй, реже первый слог, означающее: морока, наваждение, обаяние, греза, мечта, призрак, привидение, обман чувств и собственно сам призрак.

— Не зря зубрила, — заметила Мэри.

— Ты на себя посмотри со своей тысячью филиппинских островов!

— Ну и дуры, что одна, что другая, — сказал Джоэл. — Дайте я вам нарисую обещанную картинку. Идите сюда.

Мы уселись по обе стороны от него и стали смотреть, как он рисует.

Он в три секунды сделал набросок.

— Вот! — воскликнул он с невероятно довольным видом.

Это было похоже на тройственные атрибуты духов миссис Богал.

— Как кузнечные мехи, — заметила Мэри.

— Ну, вообще! — возмутилась я. — Интересно, где это ты могла видеть кузнечные мехи.

— В словаре, — ответила Мэри.

— Это все литература, — поддела я.

— Ты словами-то не бросайся! — огрызнулась она.

— Ну, ну, не ссорьтесь, — сказала мама. — Покажи-ка.

Джоэл протянул ей рисунок.

— Ты неплохо рисуешь, — сказала она. — Жаль, что пьяница, а ведь мог бы стать художником!

Она вернула ему рисунок.

— Чем ты еще можешь заняться в жизни?

— Могу записаться во французский Иностранный легион.

— Хорошенькая перспектива!

— Мам, пока у тебя есть денежки, мне нечего бояться.

Мы молчали.

— Ну как? — спросил он, раскладывая рисунок перед собой, — что вы об этом думаете, малышки?

Мы обе погрузились в задумчивость. У меня в голове засветилось множество феноменов, фактов, актов, слов: нежданно одни, с опозданьем другие. Устанавливалась связь между жестами, фразами, предметами...

— Это наводит на размышления... — медленно произнесла я.

— Интересно, для чего это может служить? — не менее задумчиво добавила Мэри.

— Ну! Ну! — фанфаронисто изрек Джоэл.

— Практически ни для чего, — грустно обронила мама.

— Все для чего-то служит, — уверенно заявила Мэри.

— Хвост у собак, например. Не очень понятно, зачем он им, — заметила я.

— Махать и тем самым демонстрировать свою радость.

— По-твоему, эта штука служит для того же?

Джоэл и мама прыснули со смеху.

— Что вы смеетесь? — возмутилась раздосадованная и покрасневшая Мэри. — Не всегда удается сразу же найти решение задачи.

— Ну, ну, не сердись, — сказала мама, давясь от смеха.

Мы еще раз внимательно рассмотрели рисунок.

— Здесь отверстие, — заметила Мэри.

Мне стало досадно и завидно из-за наблюдательских способностей Мэри. Если я не буду развивать свои, то вряд ли стану когда-нибудь писательницей, романисткой, прозаичкой. «То-то и оно», — говорил Монтень; «наденем нарукавники», — говорил Бюффон [*]; «мир синтаксису», — говорил Виктор Гюго.

— Точно, — подтвердил Джоэл.

— А малышка совсем не глупа, — сказала мама. — Наверняка сдаст свои экзамены.

Подумаешь! Ну а что потом?

В этот момент позвонили в дверь.

— Это Тим за мной заехал, — сказал Джоэл. — Съездим поиграть в бильярд.

Он схватил рисунок, смял его и засунул в карман. Потом побежал к своему приятелю.

— Не напивайся, сынок! — крикнула ему вдогонку мама.

— Не больше, чем обычно.

Дверь за ним закрылась.

— Может, они пользуются этой штукой для какого-нибудь специального бильярда, — предположила Мэри.

— Ну, ну, малышки, — сказала мама. — Бросьте! Придет время, узнаете.

— Как она меня достает своим превосходством, — прошептала Мэри.

Мы встали из-за стола.

Джоэл не пришел пьяным. Он не пришел вовсе.

8 мая

У меня сперли мой номер журнала «Ваша Красота». Это не Мэри, я уверена. Мама? Вряд ли. Миссис Килларни? Кто знает?

Мы с Мэри продолжаем вести долгие разговоры на интересующую нас тему. Мэри с присущей ей методичностью и логическим строем ума сделала два вывода: первый — эта штука, имеющая форму трубки с жерлом, предназначена для испускания жидкости, которую наверняка выделяют две примыкающие к ней сферы. Что это за жидкость? Возможно, молоко. Второй вывод: поскольку некоторые животные наделены аналогичным придатком, можно сделать заключение о его назначении после наблюдений за поведением вышеупомянутых животных, то бишь лошадей и собак. Что мы и решили проделать завтра.

9 мая

Мы с Мэри провели весь день, перемещаясь по городу и собирая информацию, после чего пришли обе к одному выводу: это не более чем очень практичное и даже хитроумное приспособление для удовлетворения малой нужды. Мы были разочарованы и немного расстроены при мысли о том, что в этом смысле Природа нам никак не поспособствовала.

11 мая

Почему же бесплотные духи миссис Богал нуждаются в этом приложении?

12 мая

Варнава не заговаривает со мной после той истории в кино. Быть может, я должна перед ним извиниться?

13 мая

После долгих раздумий я решилась. Дождалась, когда он выйдет после урока, и якобы случайно столкнулась с ним в дверях. Все было подстроено очень удачно и выглядело совершенно естественно.

— Ой! — вырвалось у него.

— Ай! — вырвалось у меня.

Пожали друг другу руки.

— Вы не против, если я немного пройдусь с вами? — спросила я.

— Э-э... дело в том... Я не знаю, прилично ли это... — прошептал он, опустив глаза.

— Я обещаю вам, что не буду брать вас под руку...

— Тогда давайте свернем здесь, — сказал он, увлекая меня на Каталог-лейн.

— Да, разумеется, так будет скромнее.

Мы безмолвно прошли несколько метров. Я заговорила первой:

— Варнава...

— Мисс...

— Вы ведь не обиделись на меня?

— О нет, мисс.

— Варнава, прошу меня извинить за тот день.

— Какой тот день?

— В кино.

— Ну и что?

— Извините меня.

— Но за что? За что?

— Вы не помните?

— Э...

— Ну, Варнава.

— А! За то, что мы пошли смотреть фильм, запрещенный нашей родной Святой Церковью? Но я в тот же день исповедался...