Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.)

- Мадмуазель, сколько я вам должна?

Внезапно ожил попугай:

- Не тяни резину за хвост в долгий ящик!

- Какой умный попугай! - вскользь заметила Вера.

- И постоянно бдящий! - оскалилась модистка, но к совету птицы прислушалась. - Мне не нужны деньги. - И вот акцент пропал совсем. Вера повела бровью и приготовилась - бесплатно только птички поют. - Вы научите меня плести такие косы.

Выгода явила свое аккуратное личико. Еще шагая по бульвару, Епанчина ловила на себе заинтересованные взгляды местных красавиц. Зайдя в салон мадмуазель Женевьеф, стала объектом завистливых взглядов. И вот теперь столь щедрое предложение...

- Провожу три мастер-класса для ваших подопечных и ко всему этому, - пальчик обвел кучу на прилавке, - получаю сшитые на заказ шелковые панталоны. Вот такой длины!

У Женевьеф снова загорелись глаза, румянец пробился из-под толстого слоя пудры:

- По рукавам! А что такой мастерь-клась?

Как девушка современная и опережающая чужое время, Вера готовилась к поездке к морю основательно. Билет на транспортный тарантас был куплен загодя. Дорожная кожаная сумка а-ля саквояж приобретена по случаю и облегчила карман учительницы аж на семьдесят копеек и два рубля. Шляпка модная - с широкими кружевными полями и парящими за плечами лентами. Сменная обувь, купальный костюм и льняное полотенце упакованы. Начальство и кухонные доброжелатели - осведомлены.

Жалко было темные очки, оставшиеся на палубе прогулочного катера. Жалко было книги - с ерь-кириллическим алфавитом не сильно развлечешься. Или наоборот - развлечешься, если мозги поломать хочешь. Одни обороты в газетных сводках чего стоили: "Был найден детеныш женскага пола", "Общественная библиотека городского собрания проситъ ее членовъ не забывать вноситъ членский взносъ так как тогда они вынуждены будутъ исключены", "Шведкое бълье "Композиция" - не требует ни стирки, ни глажки", "Мужикомъ былъ подан искъ о том что другой мужикъ обвинилъ его в томъ что он професийоналъ... и что онъ не потерпитъ иже такие ругательства к себе".

Процесс избавления от лишних волос заслуживал вообще отдельной истории! Вооружившись знаниями и станком с помазком, Вера посетила ванную комнату. Промучившись с вспениванием, намыливанием, определенным наклоном станка, Епанчина плюнула и отправилась за советом. И насоветовали ей много. И все способы были похожи на пытку. Избрав самый изящный - хамам, Епанчина отправилась в мусульманский квартал.

Разительно отличались улицы православного Херсона от исламского. В противовес широким мощеным рекам Суворовской или Говарда, магометанские закоулки были сжаты с двух сторон глухими стенами ракушечника. Еще в первые дни пребывания в дореволюционном городе, Епанчина обратила внимание на чистоту улиц. Нет, правило "Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят" работало. Однако и регулярные рейды дворников не исключались. Херсон был вылизан. И не важно было, чей район - православный или иноверный.

Зайка, вновь вызвавшийся сопровождать даму своего маленького сердца, шел быстро, бросая по сторонам сосредоточенные взгляды, и старался не притрагиваться к шершавым бокам домов.

Вера была благодарна судьбе за подарок - маленького ангела-хранителя. Мало того, что сопровождал, охранял и показывал дорогу, так еще и посоветовал взять с собой книгу в кожаном переплете, и крепко прижать к груди. Свои пусть думают, что набожная, чужие - что мирная.

Бани нашлись довольно быстро. К сожалению, толком никто не смог объяснить гостье условия посещений и девушка искренне надеялась, что не будет разделения на женские и мужские дни. Надежды оправдались - хамам был разделен пополам.

Почтенная дама на входе смерила недоверчивым взглядом новоприбывшую, зацепилась за прижатую к груди книгу, цокнула языком. Выразила уважение или удивление - не понятно. Но пройти пригласила. Кивком головы.

Встречали, провожали и переодевали молча. Крайне удивились, когда Вера объяснила, чего хочет. Даже не поверили поначалу - стали переспрашивать, предлагать варианты. Но девушка настаивала на процедурах и уже через полчаса распаренная и подготовленная ждала первых прикосновений.

- Что там? - спросила Епанчина у девушки, которая медленно вращала маленькой деревянной лопаткой, перемешивая что-то в миске.

- Мед. Сначала он греет и не разрешает грязи и болезни зайти внутрь. Орех. Он сделает медленный рост, - "волос" поняла Вера, - живица от сосны. Смола. Основа.

Епанчина приготовилась к боли. Однако ошиблась. Кожа от массажа разгорячилась, волшебные масла помогли справиться с сопротивлением и уже через пару часов кривляний Вера вздохнула облегченно. Почувствовала себя заново родившейся. И голой.

Но чувство дискомфорта быстро прошло, а искренняя благодарность мастерицам вернулась солнечными улыбками. Вера была довольна. И готова к новым свершениям.

До импровизированного автовокзала опять же таки было рукой подать. Епанчина даже не успела почувствовать усталость. Вообще, иногда закрадывалось сомнение, а нужен ли транспорт в городе, где можно исходить всю площадь поселения вдоль и поперек за один день? Разве что - статус обязывал.

На улице с Верой пока никто не здоровался, но некоторые встречающиеся на пути дамы, оборачивались, а потом раскатывали по нёбу сплетни о новой покупательнице скандального салона Женевьеф.

Транспортную карету таковой назвать - язык не поворачивался. Огромные деревянные колеса, телега с деревянными же скамьями и пыльный тент, натянутый над головами пассажиров. Романтика...

И попутчики Вере достались занимательные: две монашки, молодой мужчина в галстуке-бабочке, в жутком полосатом трико, и похожем на Верин саквояж, мальчик, которого привела то ли мать, то ли тетка, и попросила отвезти до места назначения, и базарная баба с собственной живностью. Ужаснувшись, что ей придется делить место с поросенком и господином Голохвастовым, Епанчина попыталась пойти на попятную, но затем собрала волю в кулак. Назвался гвоздем - полезай в шину! Привыкла к тусклому электричеству и резным ручкам на дверце шкафов - привыкай и к свиньям в транспорте.

Как только расселись по местам, возница прикрикнул на лошадок и стегнул несчастных кнутом. Епанчина дернулась так, словно это ее только что ударили. Сидящая напротив старшая из послушниц сочувственно глянула на девушку.

Вера несколько раз глубоко вдохнула, зажмурилась на секунду, и решила отвлечься, рассматривая соседей и дорогу.

Шатало нещадно. Как в шторм. Несколько раз больно ударившись спиной о деревянную перекладину, Епанчина расправила плечи и съехала на самый краешек скамьи. Теперь коленки упирались в наваленные в проходе бабкой-торгашкой тюки и корзины. Дополняли картину визжащая на ухабах свинья и охающий в такт животине коммивояжер.