Любовь Рябикина - Ветеран

Старая женщина грустно улыбнулась, быстро пряча принесенное оружие под сено на телеге. Вздохнула:

— Не на чем! До сих пор помню, как пользоваться. Никуда видно война от нас не ушла, Ваня. Сидела вот дома и ТТ разглядывала. Первую любовь свою вспомнила. Как Сема меня пользоваться вот таким же пистолетом учил в березняке…

Лесник опустил голову. Перед глазами пронеслось: горевшие дома, взрывы, визгливый наигрыш немецкой губной гармошки, выстрелы и он сам, стреляющий из «вальтера» по серым фигурам, появлявшимся из тумана. Тогда именно туман помог ему оторваться от фрицев. Он с трудом стряхнул с себя наваждение и поглядел на бабку. Никифоровна тяжело вздохнула, отходя в сторону от телеги:

— Ты уж поосторожней, Митрич…

Полозов кивнул и слегка дернул вожжами. Чубчик бодро зашагал дальше…

Денек оказался теплым и солнечным. Ни единый листочек не шелохнулся на деревьях поблизости. Полозов вышел на крыльцо и окинул взглядом окрестности. Обернулся в сторону сеней, откуда доносилось постукивание:

— Валентина, денек–то какой! Благодать! Займусь–ка я сегодня телегой. Обод поистерся, надобно новый поставить…

Дочь вышла на крыльцо с большим круглым тазом в руках, в котором топорщилась во все стороны взошедшая свекла. Улыбнулась:

— А я думаю свеклу посадить. Вон какая вымахала. Девчонки придут, капусту немного присыплем, а то после дождя вчерашнего стебли голые стоят.

Старик согласился:

— Это конешно… Я вечерком собираюсь порыбачить. Наверняка девчонки со мной увяжутся…

Валентина улыбнулась:

— Уж не знаю, как Светка, а Маринка точно отправится! Пристрастил ты ее, папа, к рыбной ловле. А ведь на чердаке уже и места нет, чтоб вялить.

Лесник махнул рукой:

— Новый шест повешу и место будет. За лето вся вяленая рыба уйдет, сама знаешь. Все приезжие просто помешаны на рыбе с пивом. Поветрие какое–то!

Валентина направилась в огород, прислонив таз с рассадой к бедру. По дороге прихватила скругленную палочку, чтоб тыкать в земле дырки для рассады не пальцем. Митрич глядел ей вслед и улыбался. Когда дочь скрылась за углом, он спустился с крыльца, направляясь к навесу, где стояла телега…

Светлана появилась из школы в двенадцать дня. Шагала по дороге, размахивая модной сумкой на длинном ремешке и весело оглядывалась кругом. Заметив еще издали деда под навесом, подошла к нему, чтобы сообщить:

— У Маринки еще четыре урока. Не раньше трех закончатся. Она велела мне домой идти.

Митрич, набивавший металлический обод на тележное колесо, поинтересовался:

— А ты чего рано?

Внучка рассмеялась, помахивая сумкой с учебниками:

— Физкультуру отменили, а по труду мы оценки годовые получили на прошлой неделе, вот нас завуч и отпустила! Дедуля, я в лес сбегаю? Надо корней девясила накопать и алтея маловато. Может и еще чего наберу…

Дед улыбнулся:

— Только недолго. Мать хотела капусту окучивать. Потом надо картошку проборонить еще разок. Поводишь Чубчика. Вечерком на рыбалку съездим, если захочешь…

Светка кивнула:

— К Маринке наверняка Лешка приедет, так мы с тобой порыбачим. А мама где?

Митрич забил гвоздь, закрепляя обод. Полюбовался своей работой. Откладывая деревянное колесо в сторону, взглянул на внучку:

— Готово! Еще лет десять послужит. Мать в теплице. Помидоры снова вытянулись, завязей много. Так она подвязывает их. С утра свеклу рассадила. — Заметив, что внучка вздохнула, добавил: — Да у нее немного осталось…

Девчонка все же поинтересовалась:

— Если работы много, я могу и не бегать в лес.

Митрич махнул рукой:

— Справимся! Осталось у кустов подпорки поправить. Так это я сам сделаю. Ружье на всякий случай возьми. Я кабаньи следы неподалеку, прямо на дороге, видел. Свинья с кабанятами. Значит и секач рядом…

Марину схватили, когда она только вошла в лес. Девчонка с улыбкой думала о предстоящем вечером свидании. Она знала, что Лешка отсыпается после ночного дежурства. Сутки назад они говорили об этом и Зубов предупредил, что может не появиться днем возле школы, чтобы проводить ее на кордон. Она шла и вспоминала глаза парня, представляла его улыбку. С радостью в душе явственно ощущала его руки на себе, поцелуи…

Мужские руки резко и грубо зажали ей рот. Хриплый голос с придыханием и ясно слышимой злорадной ухмылкой, сказал над ухом:

— Попалась, птичка! Посмотрим, что теперь твой дед запоет!

Маринка, на долю секунды замершая от неожиданности, забилась в мужских руках, стараясь освободиться. Все мечты вылетели из головы, словно их и не было. Вцепилась зубами в ладонь и резко рванула чужую кожу вверх. Руки мгновенно отпустили ее и девчонка отскочила в сторону, отбрасывая сумку с учебниками в сторону и готовая драться. Здоровенный бугай с опухшим от пьянства лицом надвигался на нее свирепой глыбой:

— Ах ты, сучка! Кусаться! Мужики, девка ретивая попалась!

Привыкшая к тяжелому труду, Маринка была сильной и могла бы справиться или удрать от громилы, но из кустов вышло еще двое мужчин, поспешив на помощь оравшему приятелю, трясшему прокушенной рукой и разбрызгивая кровь во все стороны. Оба оказались не русскими. С ухмылками зашли с боков, не сводя похотливых глаз с хрупкого тела девчонки.

Маринка пятилась, пока не уперась спиной в кусты. Все три парня одновременно бросились на нее. Ухватились за девичье тело, лишая возможности к сопротивлению. На этот раз рот ей зажали какой–то тряпкой. Потащили к кустам напротив. Один с сильным акцентом попросил:

— Валуй, да отпусти ты ей рот! Пусть покричит. Это возбуждает!

Рука с тряпкой отпустила ее рот и девчонка пронзительно закричала:

— Помогите!!!

Мужская рука длинного ублюдка лапнула Маринку за грудь, больно стиснув ее. Обросшее густой черной щетиной лицо приблизилось к ее личику. Рот ощерился в ухмылке:

— Да ты хорошенькая! Тем лучше для нас. Начинаем…

Ее вдруг отпустили. Маринка замерла от неожиданности и в этот момент кто–то со спины сгребся руками за ее свитерок и рванул его вверх, одним рывком стащив одежду. Девчонка закрыла руками грудь в кружевном бюстгальтере. Бросилась в сторону, забыв даже о крике, но пробежала всего шагов пять.

Сильные грубые руки схватили ее с двух сторон и поволокли дальше. Девчонка отчаянно сопротивлялась, пытаясь дотянуться зубами до державших ее лап. Ничего не получилось. Наученные опытом, бандиты удерживали ее за вытянутые в сторону руки. Кто–то за спиной уверенно сгреб ее за бедра. Расстегнул молнию на джинсах и потянул вниз. Тотчас двое подонков приподняли ее над землей, а третий за спиной сорвал джинсы вместе с кроссовками под гогот приятелей. На Маринке осталось лишь нижнее белье. Она рвалась из рук, кричала и плакала, умоляя отпустить ее, а в ответ слышала лишь пошлый смех.